На каком языке говорили в Московии.

[nymph]

Хочу спросить: на каком языке мы говорим? Ответ на этот очевидный вопрос вовсе не очевиден... Да, наш язык называют русским, но так было не всегда, в Х веке, например, русским языком называли язык скандинавов, потому что их звали русами – их, жителей Швеции. Это следует хотя бы из «Бертинских анналов», из авторитетного документа той эпохи!
Что тут поделать?.. Факты упрямы. Еще со школы нас научили, русский язык (язык русских) официальный язык России, он относится к восточной группе славянских языков, входящих в индоевропейскую семью языков. С тем и живем. А ведь эти знания абсолютно не состоятельны, потому что весь ход истории Восточной Европы говорит об ином... Стоит лишь чуть копнуть «индоевропейскую семью языков», как выясняется, это отнюдь не устойчивая теория в языкознании и уж вовсе не его фундамент. Она – сумма гипотез и умозаключений, никогда и никем не доказанных. Голое предположение!
Похоже, действительно, "Древнерусский" язык очень и очень далек от современного русского языка. Он совсем другой. И удивляться здесь нечему.
До появления Киевской Руси на территории Восточной Европы была страна Дешт-и-Кипчак (Великая Степь), где говорили по-тюркски... А вот об этой стране нам в школе не сказали и слова, хотя сохранились археологические и письменные памятники, которые не исчезли, они – вехи Великого переселения народов. Но их сознательно замалчивают.
Сохранились и люди – носители древних языковых традиций Восточной Европы. Тоже не исчезли. Целые народы: чуваши, казаки, татары, башкиры, гагаузы, гуцулы и другие, но о них мы знаем лишь как о досадной отрыжке татаро-монгольского ига. А это неправильно – жить с искаженными знаниями. Тогда и реальность видишь искаженной.
Хочет кто-то или нет, но массовое заселение востока Европы началось в конце IV века (372 год) после прихода в степь орд тюрков-кипчаков. Гордые всадники заселили «ничейные» земли, что отметили историки тех лет (Приск, Иордан и другие). Народ, пришедший с Алтая, выходит, и заложил фундамент восточноевропейской демографии. Вернее, всю систему народонаселения с ее языковыми традициями.
Все-таки первые новоселы! Или – нет?
Зачем пренебрегать важными фактами, говоря о языковых традициях? Заметьте, ни славян, ни иных «индоевропейских» народов в регионе не было. И быть не могло, по крайней мере, следы их присутствия археологи не фиксируют.
Надо быть географом, не историком, чтобы понять, а потом и открыто утверждать, что степь – это самая суровая природная зона на планете, заселить ее мог народ, имеющий высокий уровень развития производительных сил. Лишь сильный мог обжить степь, лишь ему открылась она, так утверждает экономическая география – наука о территориальной организации общества.
Бытующие теории «индоевропейских народов» и «диких кочевников» для Великой Степи не подходят, слишком убоги. Не было проходного двора с дикими народами. Там в IV веке поселились тюрки-кипчаки, люди Великой Степи. И хватит нам «поганить» своих предков. Грешно придумывать себе прошлое взамен того, что было на самом деле.
На тюркском языке говорила потом и вся Европа, потому что тюрки подчинили ее себе... По крайней мере, последним римским императором был сын духовника Аттилы, вся новая аристократия Европы была из тюрков. Да что аристократия... После Великого переселения народов каждый второй европеец был «варварских» кровей, это показывают все демографические сценарии Средневековья: древнеанглийский, древнефранцузский, древнегерманский языки были диалектами тюркского. С тюркским руническим письмом!
m Это, конечно, можно не замечать, но нельзя скрыть.
Главенство тюрков в европейской культуре считалось бесспорным и продолжалось веками, вплоть до Инквизиции, которую начала в XIII веке Римская церковь, пожелавшая утвердиться во власти над миром. Черное открывали время. На кострах Европа сжигала свою память, а с ней – библиотеки, людей... Освобождаясь от своего тюркского наследия, называла его по-тюркски же – «ересь» (буквально, «то, что следует отвергнуть»). Иначе и не могла бы.
В XVI веке рука инквизиция достигла Московии, началось идеологическое вторжение и политическое разложение Кремля. В стратегических планах Рима эта грязная политика названа Missio Moscovitica, Третий Рим. В российских историях ее имя – Смута. Переворот, до сих пор не осмысленный русским обществом.
А в Смуте четко выделялись две тактические линии. Первая включала физическое уничтожение законной власти (Рюриковичей вытравили, как мышей), создание вакуума управления, безвластие и привод на московский престол Романовых, ставленников Рима. Вторая линия: поругание прежней культуры, в том числе веры, которая отличала Московию (церковный раскол, убийство старого духовенства, рубка бород и голов боярам и так далее, о том подробнее читайте в моей книге «Азиатская Европа»).
Смута завершилась победой Запада. Ему удалось закабалить Московию
Победившие иезуиты сами создавали элементы новой – славянской! – культуры и сами прививали их с помощью царской власти тюркам (здесь точнее говорить русским, потому что московских тюрков, московитов, уже стали называть русскими, славянами; этноним «отделял» их от татар и других народов будущей России, не признавших пока власть и Церковь Романовых). Тогда же вдруг появились донские, тульские, волжские, кавказские, сибирские и всякие прочие «татары». Как с неба упали.
Язык, культура, внешний вид людей, их быт и имена должны были стать другими – европейскими. Вернее, славянскими. Так решили иезуиты.

Одним из этапов перестройки Московии (России!), было создание языка для московских славян и написание для них учебника. Новый язык назвали «славенска диалект» или «говором». Пока. Для московских русских то был абсолютно чужой язык, в котором понятны лишь отдельные слова.
Иезуит Лаврентий Зизаний был тем новатором, он автор словника для московитов. Вот кто просвещал славян. Не Кирилл и Мефодий... Но новые слова были не понятны, Зизаний не знал особенностей московской речи. И его труд отклонили.
За дело взялся другой иезуит, Мелентий Смотрицкий, тот действовал успешнее, его «Грмматика словенския правилное сынтагма», написанная в 1618 году, в самый разгар Смуты, была понятнее московитам. Ее и взяли в основу норм славянского диалекта тюркского языка для русских.
Обратите внимание, читатель, на хитрость, характерную для иезуитов, учебнику Смотрицкого дали… тюркское же название. Иное не поняли бы в Москве! Слово «грма» на Древнем Алтае дословно значило «ломание, или превращение уродливого в красивое». То есть, «добиваться единства звука и слова». И другое слово, «сынтагма», тоже тюркское – перевод «прикрепление составной части», то есть «соединение слов» в нашем случае.
Факт, открывающий глаза на многое. Оппонентам советую его просто проглотить, как горькое лекарство, и не утверждать, будто эти слова греческие.
В греческом языке более половины слов тюркские, или произведены из тюркских. В VII веке стало так! После указа императора Юстиниана, который в VI веке ввел греко-варварский язык, составленный на основе «солдатского» языка Византии, т. е. языка тюрков. Это известный факт истории греческого языкознания... Выходит, не случайны ссылки на якобы греческое происхождение чуть ли не каждого русского слова.
Хотя казалось бы – где греки, а где Москва. Но все имеет объяснение.
…Словом, как ни смотри, славянский диалект, на котором мы общаемся, – детище инквизиции. Смесь латинских, греческих, тюркских, финно-угорских слов и правил. Поэтому русские не понимают языка своих предков, больше того, чуждаются его.
Почти век ушел у иезуитов на разработку структуры русского языка, на сочинение слов для него: брали знакомые тюркские слова и чуть изменяли их звучание (убирали букву либо добавляли лишнюю), дело не хитрое... Примеры? Их тысячи. Но о них позже.
Потом, когда теоретические вопросы были улажены, встал вопрос о письменности (о буквах). И ее в 1708 году привезли из Западной Европы, тогда русские увидели свою «древнюю» письменность, позже названную ими кириллицей. Иезуиты же ее назвали не кириллицей, а новоизобретенные русские литеры. На свой латинский манер... Это документальный факт.
Наконец, были готовы грамматика, словарь, буквы, и приступили к составлению разговорной речи. Дело вел Василий Кириллович Тредиаковский, уроженец Астрахани, выпускник Сорбонны, будущий академик. Он, образно говоря, из тюркского слова «языгъ» и сделал русское «язык», выступив в 1735 году на заседании Российской академии наук с докладом о новом языке для России.
Тогда публика впервые услышала звучание «великого и могучего русского языка»... И хоть криком кричи, было именно так! Вот почему Тредиаковский первый русский поэт, автор первого романа, первой оды. Придумал язык и написал на нем.
Двуязычие в XVIII веке отличало Россию. Славянский диалект по-тихому, как кукушонок, выталкивал тюркскую речь из московского гнезда. Для внедрения нового языка в стране открыли церковно-приходские школы, гимназии, университеты и академию, новые печатные органы. Все силы собрали в кулак, чтобы в угоду Западу вытеснить родной язык. Москва не жалела средств.
А в 1735 году увидела свет книжечка Тредиаковского «Новый и краткий способ к сложению российских стихов», а точнее – как писать стихи на русском языке. Она поныне хранится в Государственной библиотеке... Вот первые стихотворные строки славянской России, огласили их все в 1726 году:

Весна катит
Зиму валит.
И уж листик с древом шумит.
Поют птички
Со синички,
Хвостом машут и лисички.

С этих строк и началась русская поэзия, то первые звуки музы золотого века... В современном русском языке, действительно, с половину слов тюркские или выведенные от тюркского корня. Их тысячи: чугун, булат, деньга, дума, аршин, сажень, икона, монастырь, алтарь, казна, корона, совет, арка, армяк, кафтан, папаха, шуба, епанча, карандаш, сарай, кирпич, очаг, утюг, товарищ, суп, щи, каша, колбаса, язык... Любая область жизни. Равно как любая географическая зона России содержит массу тюркских топонимов и гидронимов: Орел, Тула, Тамбов, Саратов, Челябинск, Тюмень и сотни других. Дон, Волга, Ока, Урал, Иртыш, Обь, Енисей, Амур.
По размерам земли Дешт-и-Кипчака превосходили Римскую империю в разы, его границы тянулись от Байкала до Атлантики, от Средней Азии до Ледовитого океана, захватывая Скандинавию, одной из столиц был Инсбрук (в Альпах). Вот он, итог Великого переселения народов! Налицо. Зенита страна достигла при царе Аттиле, до 453 года ей платил дань весь мир. То была самая могущественная страна, это и позволяет называть ее Великой Степью.
Еще бы. От восточной границы до западной всадник проходил за восемь месяцев. Наша Родина воистину была великой. Естественно, ее масштабы потребовали новых приемов управления. Страну поделили на каганаты, где правил каган – выборный правитель. Как сегодня губернатор. Каганат делился на ханства, улусы и юрты.
Было все, действительно, как сейчас, только с поправкой на то время.
Дешт-и-Кипчак тоже представлял собой федерацию земель и народов. Там тоже были единые рычаги управления. К слову, нынешнее административное деление России – ее копия, только называется иначе. И столица в другом месте. Но внутренние границы между областями кое-где не изменились. На том же самом месте!
На каком языке говорил народ единой страны? Допустим, на русском. Но известно, что вера, законы, традиции, одежда, мера длины и весов повсеместно были одинаковыми. Аршин, сажень, фут (пут), верста, берковец, гарнец и другие... Русские слова? Вроде бы. Но что означают они? Вразумительно не объяснит никто из русских.
А с древнетюркского языка слова эти переводятся лучше некуда: аршин – дословно «отделяй тело» («ар» – отделяй, «шин» – тело), то есть длина только вытянутой руки. Сажень (вернее, сашин) – «считай тело», мера длины вытянутой руки вместе с телом. Пут (нога) – длина ступни (между прочим, отсюда – путин, т. е. по-русски «путник»). И так далее, и так далее. Все, оказывается, очень просто. Сложно и быть не могло.
| Теперь возьмем деньги. Алтын – старинная русская монета, утверждает словарь. Ой, ли? У древних тюрков, когда еще не было Руси, алтын – «золото, золотая монета» – уже был. Между прочим, и «копейка» означала мелочь (дословно «перхоть»). И слова «казна», «таможня», «товар» знавала Великая Степь. «Червонец» звучал как «ширван».
Теперь – еда. Начнем с русской пословицы: «Щи да каша – пища наша». Уточняю: «щи» (по-тюркски «ачи») – кислый, а «каша» – от тюркского «кашик» (то, что едят ложкой). Колбаса – «колбас» («дави рукой» – так набивают колбасу), гуляш («кул аш») – пища простолюдинов. Пирог («борик») – завернутый, йогурт – сквашенное молоко... Все эти блюда были известны Аттиле. Равно как пельмени (дословно, «насыть меня», здесь тоже своя игра слов).
Не менее выразительны примеры со старинной русской одеждой, они вообще убийственны. Все от тюрков: штаны, карман, шапка, колпак, кафтан, сапог, каблук, армяк, шуба, тулуп и десятки других. На немецкой гравюре Разин изображен в Челме, на многих древних гравюрах Московские князья и бояре в Челмах. Каждое слово имеет перевод, объяснение и показывает особенность тюркского языкознания. Термин, как правило, складывался из двух слов, означающих действие. Не просто действие, а то, что ведет к появлению этого термина.
Еще точнее тюркская топонимика, она – характеристика местности или водоема. Например, Ока – дословно «река с течением». Таруса – «сужение реки». Орел – «дорога на подъем»... Вот вам и вопрос, а все ли неизвестно? Стоит взять в руки Древнетюркский словарь, как тайное становятся явью...
Соблазнительно, но не спрашиваю: на каком языке мы с вами говорим? Знаю, пока на разных. Но, может быть, кто-то из специалистов ответит на вопрос, почему в XIX веке русские писатели многие слова писали и понимали по-разному? Что, язык не сложился? Или причина иная? А почему вдруг в «древней» кириллице появилась новая буква «Ё»?
Не свидетельствует ли то о младом возрасте русского языка, который начался все-таки с XVIII века?
Впрочем, может быть, галерея портретов убедит самых стойких оппонентов лучше, чем мои слова. Могу ее привести. Здесь будут Аксаков, Бунин, Гоголь, Пушкин, Кутузов, Карамзин, Тургенев, Чаадаев, Лев Толстой, Тютчев и, конечно, сами Романовы... О чем же спорить? Едва ли не вся русская аристократия (более трехсот дворянских фамилий!) – тюрки по родословной.

[Cancellarius]

Ого, живой адепт кривомозгого Мурадки Аджиева нарисовался! Радость-то какая! Тут что ни фраза, то перл чистейшего кристалльного невежества и надменной дурацкой наглости. Даже и не знаешь, с чего начинать - всё одинаково вкусно

[Pavel]

Ого, живой адепт кривомозгого Мурадки Аджиева нарисовался! Радость-то какая! Тут что ни фраза, то перл чистейшего кристалльного невежества и надменной дурацкой наглости. Даже и не знаешь, с чего начинать - всё одинаково вкусно

Навошта ж так з пляча! У чымсьці Німф правы.

[Cancellarius]

Навошта ж так з пляча! У чымсьці Німф правы.

В чём конкретно?

[Pavel]

Навошта ж так з пляча! У чымсьці Німф правы.

В чём конкретно?

Наконт вялікага ўплыву цюрцкай лексікі на сучасную расейскую мову.
Ды і значнай размытасці расейскага этнасу цюрцкім.

[Cancellarius]

Наконт вялікага ўплыву цюрцкай лексікі на сучасную расейскую мову.
Ды і значнай размытасці расейскага этнасу цюрцкім.

В русском языке (как в украинском, польском, болгарском, сербском и т.д.) есть слой тюркизмов, а в русских - в том числе - и тюркская примесь. Около 15% русского дворянства имело восточное происхождение. Никто это не отрицает.

Но из этого никак не следуют глупости, что "...почти век ушел у иезуитов на разработку структуры русского языка, на сочинение слов для него: брали знакомые тюркские слова и чуть изменяли их звучание (убирали букву либо добавляли лишнюю), дело не хитрое..."

или:

"...В греческом языке более половины слов тюркские, или произведены из тюркских. В VII веке стало так! После указа императора Юстиниана, который в VI веке ввел греко-варварский язык, составленный на основе «солдатского» языка Византии, т. е. языка тюрков. Это известный факт истории греческого языкознания..."

или:

"...древнеанглийский, древнефранцузский, древнегерманский языки были диалектами тюркского..."

...и прочие откровение наглого враля и неуча Аджиева.

[goward]

У Аджиева есть свой сайт http://www.adji.ru/main.html.
Не нужно его всего читать. Достаточно скачать Фильмы, снятые по его книгам чтобы понять что это за ученый. http://www.adji.ru/films.html

[nymph]

Корни и происхождение речи на которой сегодня говорят в России активно обсуждаются, мнения единого нет, единственно в чем согласны большинство, так это в том что це не ридна мова наша ))) а заимствована из Киева , обьясняя это тем что Князья и правящие круги говорили именно на Киевском диалекте , а Северо восточный словенский считался языком сельским с его суфиксами "уч" вместо "ущ" например могучий и могущий изначально одно слово в последствии превратилось в 2 разных. Либо напрямую заисмтвавано из церковно славянского только исльно упрощено. Плюс не надо забывать о подавляющем проценте финского и тюрко говорящего населения , Поэтому родная речь жителей залесья было конечно финское наречье, но не фины создали Московское государство! достаточно впомнить культуру Московитов чтобы понять что это были тюрки . Только этим можно обьяснить дву язычие (славянский и тюрский) Азиатские порядки,одежду и внешний вид, а также вооружение Московитов. Тюрский был родной, славянский же язык играл роль английского наречия в саксонской англии завоеванной франками. Это же обьясняет скудность "русского" языка ,его легкое заимствование иностранных слов и словечек а также невероятное каверкование и наличие разных непонятных словечек в разных областях и по СЕЙ ДЕНЬ (!) Приезжая в какую нибудь "чисто русскую" область и говоря с жителями сельской местности мне не раз приходилось слышать то что понять не могу. Например "айда покалякаем а то нибельмеса непонять" Критику очень люблю но одно дело облить ушатом грязи а другое дело критика , если не согласны с моей точкой зрения выскажите свое видение ))) спасибо

[muraw]

nymph, ну и кашу Вы заварили, или борщ, или винегрет, вообщем смешались в кучу кони люди...

[Cancellarius]

Корни и происхождение речи на которой сегодня говорят в России активно обсуждаются, мнения единого нет, единственно в чем согласны большинство, так это в том что це не ридна мова наша ))) а заимствована из Киева , обьясняя это тем что Князья и правящие круги говорили именно на Киевском диалекте , а Северо восточный словенский считался языком сельским с его суфиксами "уч" вместо "ущ" например могучий и могущий изначально одно слово в последствии превратилось в 2 разных. Либо напрямую заисмтвавано из церковно славянского только исльно упрощено. Плюс не надо забывать о подавляющем проценте финского и тюрко говорящего населения , Поэтому родная речь жителей залесья было конечно финское наречье, но не фины создали Московское государство! достаточно впомнить культуру Московитов чтобы понять что это были тюрки . Только этим можно обьяснить дву язычие (славянский и тюрский) Азиатские порядки,одежду и внешний вид, а также вооружение Московитов. Тюрский был родной, славянский же язык играл роль английского наречия в саксонской англии завоеванной франками. Это же обьясняет скудность "русского" языка ,его легкое заимствование иностранных слов и словечек а также невероятное каверкование и наличие разных непонятных словечек в разных областях и по СЕЙ ДЕНЬ (!) Приезжая в какую нибудь "чисто русскую" область и говоря с жителями сельской местности мне не раз приходилось слышать то что понять не могу. Например "айда покалякаем а то нибельмеса непонять" Критику очень люблю но одно дело облить ушатом грязи а другое дело критика , если не согласны с моей точкой зрения выскажите свое видение ))) спасибо

Я не знаю, какая там ваша "ридна мова", но, судя по общей безграмотности, - явно не литературный русский язык.

Вы вообще что читали по истории русского языка, чтобы делать такие ...космические выводы? Виноградова? Улуханова? Успенского? Или только дурноватого аджийку?

Понятно, что в русском языке, а, тем более, каких-то местных его говорах, есть какой-то пласт тюркизмов, в том числе и упомянутые "бельмес", "айда", "калякать" и т.п. Но так заимствований из немецкого или английского сейчас в РЛЯ не меньше. Но кому кроме фолькс-хисториков придёт в голову пейсать, что русский - это английский и т.д.? Заимствование лексики из соседних языков это вполне обычный для любого языка процесс.

"славянский же язык играл роль английского наречия в саксонской англии завоеванной франками" - я плакалъ. Если вы так знаете историю, то куда уж дальше-то... Тем более, что (как нам ваш гуру мурадка подшептывает), английский это и есть тюркский, а кто с сим крышесносительным фактом не согласен, то "оппонентам советую его просто проглотить, как горькое лекарство, и не утверждать..."

А развлечения ради попробуйте определить, что это за "тюркский" язык:

Се яз, князь великий Иван Васильевич всеа Русии, пожаловал есми двинян Унские волости соловаров Сенку Федотова сына, да Терешку Самойлова сына, да Данилка Кузмина сына. Что ми били челом, а сказывают, что деи у них в Уне на Больших местех у Горнево колодезя у Малово были две варницы, и нынча деи тот их колодязь попортился, и пресная вода подступила, и ключи песком засыпает; и не починив деи того колодезя, соли им из нево варити не мочно; да у того же деи колодезя сего лета варница и з цреном згорела. И мне б их пожаловати, велети им тот колодязь починити, да и труба в тот колодязь впустити, да и лгота б им дати. Да и двиняне Федор Шулга, да Ондрюшка Ефимов сын Мансурьев, да Харитон Онаньин, да Юшко Оникеев сын сказали по крестному целованью, что тот колодязь попортился, и пресная вода в него подступила, и ключи солоные песком засыпает, да и варница и с цреном у того колодезя згорела, и не починив деи того колодезя, соли из него варити не мочно.

И ож будет так, и яз, князь великий, тех соловаров Сенку Федотова сына да Терешку Самойлова, да Данилка Кузмина пожаловал, велел есми им тот колодязь починити, и трубу в тот колодязь пустити, и варницу у того колодезя поставити, и соль варити. А не надобе им с тех двух варниц мой великого князя оброк, ни иные никоторые пошлины на два году. А как отойдут их урочные лета, и им с тех двух варниц давати мой великого князя оброк з году на год по старине, по книгам, по три рубли с варницы. А дати им тот оброк впервые на Рождество Христово лета семь тысяч пятьдесят четвертаго. А дана грамота на Москве, лета 7000 пятьдесят втораго, ноября в 2 день.

[Cancellarius]

Я даже не сомневался, что главный местный апостол духинства и белинства поспешит на выручку собрату по дурномыслию. Рука руку моет, а стыд - не дым, глаза не выест....

Все эти "аргументы" мною были разобраны ранее и в больших подробностях, свежих, увы, не вижу.

А по поводу того, что:

язык официального делопроизводства, а точнее, письменный язык московии - производный от церковнославянского (староболгарского) - с этим никто не споритязык официального делопроизводства, а точнее, письменный язык московии - производный от церковнославянского (староболгарского) - с этим никто не спорит

таки хочется стать тем самым эпическим Никто (напомню - это творческий псевдоним Одиссея в пещере циклопа). Ну, а вот и кол в глазок:

Се яз, князь великий Иван Васильевич всеа Русии, пожаловал есми двинян Унские волости соловаров Сенку Федотова сына, да Терешку Самойлова сына, да Данилка Кузмина сына. Что ми били челом, а сказывают, что деи у них в Уне на Больших местех у Горнево колодезя у Малово были две варницы, и нынча деи тот их колодязь попортился, и пресная вода подступила, и ключи песком засыпает; и не починив деи того колодезя, соли им из нево варити не мочно; да у того же деи колодезя сего лета варница и з цреном згорела. И мне б их пожаловати, велети им тот колодязь починити, да и труба в тот колодязь впустити, да и лгота б им дати. Да и двиняне Федор Шулга, да Ондрюшка Ефимов сын Мансурьев, да Харитон Онаньин, да Юшко Оникеев сын сказали по крестному целованью, что тот колодязь попортился, и пресная вода в него подступила, и ключи солоные песком засыпает, да и варница и с цреном у того колодезя згорела, и не починив деи того колодезя, соли из него варити не мочно.

И ож будет так, и яз, князь великий, тех соловаров Сенку Федотова сына да Терешку Самойлова, да Данилка Кузмина пожаловал, велел есми им тот колодязь починити, и трубу в тот колодязь пустити, и варницу у того колодезя поставити, и соль варити. А не надобе им с тех двух варниц мой великого князя оброк, ни иные никоторые пошлины на два году. А как отойдут их урочные лета, и им с тех двух варниц давати мой великого князя оброк з году на год по старине, по книгам, по три рубли с варницы. А дати им тот оброк впервые на Рождество Христово лета семь тысяч пятьдесят четвертаго. А дана грамота на Москве, лета 7000 пятьдесят втораго, ноября в 2 день.

это староболгарский? это на церковном-то языке писалось из великокняжеской канцелярии двинским солеварам Сенке да Терешке?

[Cancellarius]

Я достаточно комментировал и Макарова и других - см. ветку. Посчитайте количество страниц моих постов, на который вы не удосужились ответить и сделайте выводы.

Тучков перерабатывал исходный разговорный московский язык в церковнославянский, но так было же ему что перерабатывать. Первая реадкция за исключением почти исчезнувшего в русском (но сохранившегося в ЦСЯ звательного падежа) понятна любому без перевода: "Чему, сынько, имени своего нам не скажешь?"

И Ларину вы совершенно зря цитируете. Потому что она приводит примеры именно разговорного языка в противопоставлении книжному славянскому:

О резком противостоянии языка книжного, церковного и разговорного, если не доверять свидетельству Лудольфа, можно заключить из показаний различных жанров письменности XVI - XVII вв. Приведу косвенное, но достаточно ясное свидетельство из сатирической повести XVII в. "Сказание о крестьянском сыне". Бросив учение, крестьянский сын пошел "у богатого мужика воровать". "И нашел на блюде калач да рыбу и учал ести, а сам рече: "Чашу спасения прииму, имя господне призову, алилуия". И увидел на крестьянине новую шубу, и он снял да и на себя оболокался, а сам рече: "Одеялся светом, яко ризою, а я одеваюся крестьянскою новою шубою". И та крестьянская жена послышала и мужа своего разбудила, а сама рече мужу своему: "Встань, муж, тать у нас ходит в клети!" И муж рече жене своей: "Не тать ходит, но ангел господень, а говорит он все божественные слова". Итак, по убеждению крестьянина XVII в., церковнославянским языком в домашнем обиходе могут говорить только ангелы. Юмористический эффект этой повести основан на пародийном противопоставлении трафаретов церковнокнижного языка и чередующихся с ними пассажей на разговорном просторечии. На два языковых ряда распадается первый же абзац этой повести: "Бысть неки крестьянской сын у отца своего и матери. И отдан бысть родителми своими грамоте учитися а не ленитися. И он, крестьянской сын, в то ся дал, а учение не возприял... и учал себе размышлять: "Стати мне лутче богатых мужиков красть: ночью покраду, а вдень продам. И да будет у меня денешка скорая и горячая, и почну себе товарищав прибирати, таких же воров, каков я сам"

И где-там угрофинство, ась? 2 славянских языка и никаких мерянских понтов, разве что пара залетных тюркизмов (денежка, товарищ...)

Да, РЛЯ потом абсорбировал и церковнославянские элементы, но это было уже потом, а о роли ЦСЯ спорили до времен Карамзина и Шишкова.

А то, что в каком-то "мерском стане" или "татарской слободе" времен Лудольфа уцелевшие остатки туземцев калякали на аборигенских языках - так и позже калякали и сейчас ещё калякают, чего уж там.

Дворянство же русское - и то высший его слой - были в лучшем случае - билингвальны, и то - на очень короткое время. Парлякалось в салоне Анны Павловны Шерер, конечно, на белль франсэз, но команды в полку отдавать, писать купчие или общаться со старостой мсье Болконски и Безухофф вынуждены были на русском.

[Cancellarius]

==в каком-то "мерском стане" или "татарской слободе" времен Лудольфа=

- вы хотите сказать - составители тех дошедших до нас словарей говора московитов старательно выискивали мерьские станы, собирая лингвистический материал за спиной у русскоязычного населения тех мест?

Я хочу сказать, что составители первых дошедших до нас словарей живого московского языка - Джемс, Лудольф и Соваж - записывали ту лексику, которую слышали на месте. И угрофинизмов как-то ... не очень зафиксировали. Наверно, информантов данных иноземцев загодя били батогами в приказной избе и приговаривали: "не говори по фински! не говори по татарски!"

[Vadim Deruzhinsky]

Cancellarius меня пытался оскорбить как «лжеца» в его критике моей статьи «Нерусский русский язык». Там, правда, никакой критики не было. А только политика. Cancellarius брал мои цитаты и писал под ними без всяких обоснований: «ложь», «ложь», «ложь». Это, типа, сей неуч «разоблачил вымыслы Деружинского».

Эта его херня еще висит в сети – причем Cancellarius там не спорит, а именно меня ОХАИВАЕТ как якобы «свидомита» и «русофоба».

Я нигде лично не позволил себе оскорблять в общении Cancellariusа, но этот киевский «брат по разуму» – себе позволил оскорблять меня на других сайтах, перемывать мою личность и мою семью – что вообще никакого отношения к обсуждаемым темам не имеет.

Это лицо политического ПОДОНКА. Cancellarius – это мерзость. Можете меня забанить.

Но давайте насчет языка посмотрим, кто был прав в этом споре.

Вот две главы из моей новой книги «Утраченная история Беларуси». Прочитайте.

Глава 7. Мифы и правда о языке предков

Древнерусский язык никогда не существовал – ни письменный, ни разговорный.


МИФ О «ДРЕВНЕРУССКОМ ЯЗЫКЕ»

По сей день филологи России, Украины и Беларуси обманывают население выдуманным царизмом и СССР мифом о каком-то общем «восточнославянском» или «древнерусском» языке.
Согласно этой басне, население Древней Руси якобы имело своим разговорным языком «древнерусский» язык. Однако случился политический катаклизм: татаро-монголы захватили большую часть Руси, а «остаток» ее попал в состав ВКЛ. Живя под татарами в Орде, русские почему-то смогли сохранить свой язык похожим на «древнерусский», а вот беларусы и украинцы оказались под влиянием летувисов и поляков – их языки уже мало похожи на «древнерусский».
Беларуский писатель Иван Ласков (1941-1994) писал в очерке «Откуда появился беларуский язык?»:

«Вот такая схема. Она вошла в уйму школьных и институтских учебников, с помощью которых вбивается в головы каждому новому поколению. Не случайно один из читателей «Народной газеты» высказался так: «Беларуский язык – это тот же русский, по которому походил польский сапог». И что интересно, газета не нашла, чем опровергнуть это заявление!
А опровергнуть требовалось. Потому что есть еще люди, воспринимающие борьбу за укрепление суверенной Беларуси как ненужную возню: мол, зачем беларусам независимость, если они – те же русские, по которым походил польский бот? Раз их когда-то насильно оторвали от русских братьев, то почему бы не вернуть? Именно этого домогался сотни лет российский царизм, а после него КПСС во главе со Сталиным, Хрущевым, Брежневым».

Московский «Лингвистический энциклопедический словарь» 1999 года на стр. 143 так конкретизирует этот миф: дескать, «древнерусский язык» сформировался уже в VII-VIII веках, а в XIV-XV он «распался» на три отдельных восточнославянских языка. Это вроде бы подтверждается тем наблюдением, что до XV века и даже позже старинная литература, созданная на территории современной России, Украины и Беларуси, написана на одном и том же языке, потом тексты из Беларуси и Украины все более от него отклоняются. Но является ли это показателем «распада языка», или же тут нечто совсем иное?
Прежде всего, бросается в глаза, что этот мифический «древнерусский язык» лучше всего должен был сохраниться на территории Беларуси, где никогда не было «татаро-монгольского ига». Вместо этого он «сохранился» в Беларуси хуже всего.
Во-вторых: если верна басня про «польское влияние», то в таком случае оно должно максимально наблюдаться в пограничных с Польшей районах – а этого нет. Вместо этого «испорчены польским влиянием» в равной мере не только восточные области Беларуси, но – что вообще абсурдно! - равно язык селян Смоленщины, Брянщины, части Тверской и Псковской областей – то есть территории кривичей. А там-то «польское влияние» откуда взялось? Уже это показывает, что никаких «полонизмов» там взяться не могло и что эти языковые реалии являются наследием своего КРЕВСКОГО языка кривичей.
Вот мнение современных украинских ученых:

«Миф о том, что украинский это якобы полонизированный русский, вообще выглядит абсурдным. Как известно, за основу литературного украинского языка взят Надднепрянский диалект украинского языка, он общий для Киева, Чернигова, Полтавы, Черкасс и т.д., поляки массово здесь не жили никогда, а в некоторых селах этих местностей и поляков-то никогда не видели. Зная о яростном сопротивлении против католицизма и полонизации в Западной Украине, говорить о полонизации также не приходится, хотя отдельные заимствования, естественно, имеют место. Характерные же особенности украинского языка не отмечаются ни в польском, ни в русском.
Теорию «полонизации руського» и появления таким образом малороссийского (украинского) придумал Ломоносов. Он же автор теории о едином мифическом «древнерусском языке». Данная теория очень удобно вписывалась в политику Российской империи. Впрочем, вписывается и в политику России XXI века».

Кроме того – а что вообще называть «полонизмами»? Сам польский язык сложился только к XVI-XVII векам – поэтому его не существовало во времена, которые российские лингвисты относят к периоду якобы «влияния полонизмов». Вместо него до этого существовало два совершенно разных языка. Первый – это ляшский язык Кракова, чистейший славянский, полностью идентичный языку Полабской Руси (то есть языку ободритов Рюрика) и языку новгородских грамот (то есть ободритскому). Второй субстрат нынешнего польского языка – это западнобалтский язык мазуров Варшавы. Именно от него в польском языке появились пшеканья и балтская лексика.
Поэтому когда какой-нибудь умник говорит о «польском влиянии» или «польском сапоге, который топтался на беларуском языке» - то каждый раз обязательно требуется уточнение: о чем именно идет речь? О ляшско-ободритско-новгородском славянском языке – или же о языке западных балтов мазуров? Ведь в то время они еще не слились в польский язык и являлись независимыми языками, причем – разных языковых групп.
Нетрудно увидеть, что чаще всего под «полонизмами» понимаются реалии польского языка, «перенятые» у западных балтов мазуров. И в таком случае надо говорить, что средневековая Мазова якобы имела какое-то политическое или культурное, религиозное влияние на ВКЛ. Но такого влияния никогда не было. А общие языковые реалии языка мазуров и литвинов (ятвягов, дайновичей, кривичей) объясняются только тем, что все эти славянизированные племена изначально были западнобалтскими.
Ну а жемойтский восточнобалтский язык (ныне именуемый ошибочно «литовским») вообще никакого влияния на язык литвинов-беларусов оказать не мог. В силу и самого статуса Жемойтии в составе ВКЛ как нашей туземной колонии (ею правила наша шляхта), и в силу культурной отсталости этой области (жемойты обрели письменность последними в Европе), и в силу малочисленности жемойтов.
Кстати говоря, никакого «старобеларуского» языка в ВКЛ не было, как не было и народа «старобеларусы». Под этим названием подразумевается народ ВКЛ ЛИТВИНЫ, чей литвинский язык лингвисты относили вместе с мазурским к семье славянских языков. Название «беларусы» на территории Беларуси появились только в XIX веке – как замена нашим древним названиям «литвины» и «Литва». И этот факт показывает абсурдность представлений о «древнерусском языке», в который записали язык еще и литвинов Литвы – с самой исторической Литвой.
Иван Ласков дополняет этот ряд вопросов своими:

«И еще одно загадочное явление. Почему в пределах Великого княжества Литовского из «древнерусского» образовались два новых языка – беларуский и украинский? Почему украинский не близок к русскому, хотя Киев был «оторван» от России на 200 лет меньше, чем Беларусь? [Тут Ласков ошибается – Полоцкое Государство/ВКЛ/Беларусь вообще никогда в своей истории не была чем-то «общим» с Залесьем, Ордой, Московией, Россией – до разделов Речи Посполитой. – Прим. В.Д.] (До середины XIV века Киев вместе с Москвой входил в состав Золотой Орды, а в 1654 году был присоединен к России, тогда как Беларусь была захвачена Россией только к концу XVIII века, татарского же господства вообще не знала.)
Российская филология таких вопросов не ставит, ибо они невыгодны для теории единого происхождения русских, украинцев и беларусов, не работают в пользу «слияния» украинцев и беларусов с русскими, то есть не способствуют поглощению первых – последними».


ЯЗЫК НОВГОРОДА

Кроме того, непонятно, на каком основании историки РФ считают язык Новгорода и Пскова якобы «древнерусским» - и вообще видят Москву якобы «наследницей» Древнего Новгорода. Языку древнего Новгорода не суждено было развиваться. После разгрома и захвата Московским княжеством Новгорода в 1478 году специальным указом московского князя местный язык был запрещен, а знать и князья переселены в Москву. Древний Новгородский диалект, а фактически язык, был уничтожен.
Новгородский язык являлся языком ободритов Рюрика и, как открыл профессор МГУ А.А. Зализняк по раскопкам 2002-2005 гг., он фактически ничем не отличался от древнего ляшского языка Кракова (потому его нельзя называть «древнерусским» - ведь Краков не был «русским»). Эти ободриты были пришлым элементом, а коренным населением края были саамы. Они учились у ободритов «русскому» языку три века. Вот как читается фонетически известный Новгородский берестяной памятник XIII в., написанный кириллицей на саамском языке:

юмолануолиiнимижи
ноулисеханолиомобоу
юмоласоудьнииохови.

В переводе:

Стрела бога с десятками имён
Божья эта стрела
Вершит божий суд.

Здесь видим в саамском языке XIII в. заимствование из церковнославянского «соудьни» т.е. судный. Вот другой образец Новгородского языка XII-XIII вв. из доклада 2005 г. о Новгородских грамотах:

Грамота ѿ Жирочька и ѿ Тѣшька къ Въдовиноу. Млви Шильцеви: «Цемоу пошибаеши свиньѣ цюжѣ? А пънесла Нъдрька. А еси посоромилъ коньць въхъ Людинь: со оного полоу грамата про къни же та быс, оже еси тако сътворилъ».

Это пример живого разговорного языка Новгорода XII-XIII веков, со своими особенностями, в котором почти полностью отсутствует церковнославянское влияние и который дает представление о настоящем разговорном языке Новгорода.
В 1950-70 годах исследователи берестяных грамот по идеологическим причинам нередко трактовали непонятные места в берестах, написанных на Новгородском или Смоленском, Галицком, Волынском диалекте как ошибки малограмотных писцов, написанные на «неправильном древнерусском» языке. Однако грамоты были написаны правильно – на местных разговорных языках.
«Проблема» заключалась в том, что эти примеры живой речи опровергали миф о «едином древнерусском языке». Как признался недавно в журнале «Наука и жизнь» академик Валентин Янин, берестяные грамоты показывают, что языки Новгорода и Киева – это изначально совершенно разные языки. Киевский был близок балканским языкам, а Новгородский идентичен диалектам Полабья, Поморья и Ляхии. Это полностью разрушает басню Ломоносова об «испорченности польским влиянием», так как его не могло быть в древнем Новгородском Государстве, да еще в эпоху якобы «единого языка».
А главное – это показывает, что, в отличие от языка Новгорода, Киева, Пскова, Полоцка, - язык финно-угорской Московии формировался на основе церковнославянского, который московские историки спекулятивно именуют «древнерусским». Московский язык появился значительно позже новгородского и киевского, и уже этот факт подмывает претензии Москвы на место «собирателя русских земель». Вот почему московские правители запретили новгородский язык, точно так за 300 лет царскими, а потом советскими властями издано 126 указов, направленных на подавление и запрещение украинской культуры и языка.
Отчетливо язык Украины XVI-XVII веков отображен в «Літописі Самовидця» XVII в.,
рассказывающем о событиях в Украине того времени. Однако печатать книги на этом литературном староукраинском языке XVII века было запрещено указом Петра I, согласно решению Синода, в 1720 году. Еще через 20 лет в 1740-48 гг. будет запрещено его употребление в церковных службах и делах. Но, несмотря на запреты, именно произведения XVIII века на украинском языке – поэзия Г.С. Сковороды 1750-х и «Энеида» И. Котляревського 1798 г. уже становятся классикой украинской литературы, которая стала основой современного украинского языка.
Беларуский (литвинский) язык был точно так запрещен царизмом в 1839 году – у нас царизм штабелям, как нацисты Гитлера, сжигал Библии на нашем языке.


НАУЧНЫЙ ПОДЛОГ

Филологи СССР и ныне РФ утверждают, что в Киевской Руси были якобы два письменных языка. Один – это тот, что пришел сюда вместе с христианством, язык Священного Писания. Графически – это ответвление от классического греческого письма (вместе с коптским, готским, армянским, грузинским и славяно-глаголическим; кстати говоря, и латынь тоже произошла от греческого архаического письма, поэтому у «русского письма» одни корни с латынью). А по содержанию – это болгарский язык, на который и были переведены в Византии церковные книги. Дата рождения этого искусственного языка с греческим письмом и болгарским содержанием, который называют церковнославянским, - 863 год.
Церковнославянский использовался как письменный язык во многих странах - Хорватии, Румынии, Сербии, Богемии (Чехия), землях Польши, ВКЛ, княжествах Московии и землях Руси и как письменный для не славянских языков Молдовы. В самих текстах того времени этот язык называли не церковнославянским, а словенским от «словъне». Однако разговорным праязыком и общеславянским этот язык никогда не был.
Другой язык Киевской Руси – якобы был тут «РАЗГОВОРНЫМ» с VII-VIII веков, его филологи именуют «древнерусским».
Удивительное «совпадение» заключается в том, что переход беларусов и украинцев от «древнерусского языка» на свои национальные – в точности совпадает по времени с отказом от церковнославянского языка. То есть когда наконец церковные книги были переведены на наши национальные языки; в ВКЛ это первым сделал Франциск Скорина, издав для РПЦ Киева «Библию Русскую» как замену предыдущей Библии на болгарском языке – церковнославянском: фактически предыдущая Библия РПЦ являлась «Библией Болгарской».
Аналогичная РЕФОРМАЦИЯ ЯЗЫКА произошла с задержкой и в России, где тоже (но гораздо позже Литвы-Беларуси и Руси-Украины) издали Библию на своем «московском наречии». Удивляет полная «слепота» российских историков и лингвистов, которые не видят в этом «третий акт» «отказа от древнерусского языка» как церковнославянского – уже со стороны русского языка.
В 1778 году в Москве была издана брошюра писателя и лингвиста Федора Григорьевича Карина «Письмо о преобразителях российского языка». Он писал:

«Ужасная разность между нашим языком [«российским»] и славянским часто пресекает у нас способы изъясняться на нем с тою вольностию, которая одна оживляет красноречие и которая приобретается не иным чем, как ежедневным разговором. …Как искусный садовник молодым прививком обновляет старое дерево, очищая засохлые на нем лозы и тернии, при корени его растущие, так великие писатели поступили в преображении нашего языка, который сам по себе был беден, а подделанный к славянскому сделался уже безобразен».

Вот задачка авторам «Лингвистического энциклопедического словаря» 1999 года: что понимал под «славянским языком» Ф.Г. Карин в 1778 году – церковнославянский или «древнерусский»?
Нетрудно увидеть, что это у него синонимы.
В итоге российские лингвисты XVIII века героически порывают «пуповину» многовековой связи культуры Москвы с церковнославянским и равно «древнерусским» (болгарским) языком, который дружно находят «чуждым», «вычурным в условиях России», «тормозящим становление литературного российского языка». Великими деятелями, которые совершают эту языковую революцию в России, Ф.Г. Карин в своей работе называет Феофана Прокоповича, М.В. Ломоносова и А.П. Сумарокова.
Этот отрыв «московского наречия» от «древнерусского языка» потому не афишируется учеными, что его уже не объяснить «польским влиянием» или «жемойтским влиянием». А языковая революция та же самая, как в Беларуси и Украине, и суть ее в переводе церковных книг с «древнерусского» на свои местные языки.
Чем же отличаются между собой церковнославянский и фантастический «древнерусский» языки? Иван Ласков пишет:

«На этот вопрос отвечает Н. Самсонов, автор учебника «Древнерусский язык» (М., 1973). Интересная вещь – оказывается, только фонетикой! Причем и фонетических отличий – кот наплакал: в церковнославянском – глава, млеко, брег, шлем, елень, езеро, югъ, южинъ; в «древнерусском» - голова, молоко, берег, шелом, олень, озеро, оугъ, оужинъ. [Это влияние финно-угорского субстрата: по нормам финской фонетики в слоги добавляются гласные, в основном «о». Например, славянское «злата» звучит в наречии славяноязычной Мордвы как «зОлОтО» с четким произнесением каждого звука «о». – Прим. В.Д.] Да еще несколько самостоятельных слов – в «древнерусском» правъда (в церковнославянском – истина), видокъ (съвидетель), сватьба (брак). И все! Морфологических отличий – никаких, приставки и суффиксы «древнерусского» - церковнославянские (с. 71-75). И это два разных языка? Здесь даже о диалектах нельзя говорить!
Тем не менее, ученые «знатоки» делят киевскую литературу: вот это произведение написано на церковнославянском, а эти («Русская правда», «Поучение Владимира Мономаха», «Слово о полку Игореве», «Моление Даниила-заточника») – на древнерусском… Несмотря на то что и «древнерусский» щедро пересыпан «всеми особенностями» церковнославянского.
Вот маленький, но красноречивый пример. В начале «Слова о полку Игореве» имеется такой оборот: «О бояне, соловию старого времени! А бы ты сиа плъкы ушекотал, скача, славию, по мыслену древу». Как видите, в одном предложении – церковнославянское славию и «древнерусское» соловию, что означает одно и то же – соловей.
Для сравнения отмечу, что беларуский филолог Ф.М. Янковский выявил между беларуским и русским языками 27 фонетических различий; 43 морфологических и более двух десятков синтаксических (Янкоускi Ф. Гiстарычная граматыка беларускай мовы. Мн., 1983, с. 21-38). Не говоря уже о лексических, которых огромное множество. И то находятся русские филологи, которые относят беларуский язык к «наречию» русского (один такой умник преподавал в Литературном институте им. Горького в Москве, когда я там учился). А здесь – всего-навсего 8 фонетических отличий, несколько других слов, и уже провозглашается наличие самостоятельного «древнерусского» языка».

Иван Ласков делает выводы:

«Пора поставить точки над «i»: древнерусский язык НИКОГДА НЕ СУЩЕСТВОВАЛ – ни письменный, ни разговорный. Были говоры полян, древлян, кривичей и других. А то, что нам осталось от Киевской Руси на пергаменте и бумаге, написано на церковнославянском языке Библии. Иначе и быть не могло. Язык Библии в то время считался священным и единственно возможным для использования в письме. То же самое было с латинским языком в Западной Европе. Чтобы прийти к мысли, что свой природный язык тоже можно употреблять для письма, люди должны были пережить революцию сознания. Не случайно, например, первый письменный памятник польского языка датируется серединой XIV века. [В Польше государственным языком была латынь – именно по причине того, что это был язык религии. И там тоже была «языковая революция», как у нас, но позже Беларуси и Украины, однако раньше России. – Прим. В.Д.] И еще несколько столетий по всей Европе писали на латыни не только религиозные книги, но и законы, научные трактаты, художественную литературу – таковы, например, «Похвала глупости» Эразма Роттердамского (1509 г.) или «Песня о зубре» Николая Гусовского (1523 г.). [Шедевр беларуской литературы. – Прим. В.Д.]
Церковнославянский язык играл в Восточной Европе ту же роль, что латинский в Западной. Библия была не только Священным Писанием, но и единственным учебником, по которому учились читать и писать. Однако знание чужого языка никогда не бывает стопроцентным. Поэтому и киевские авторы, используя церковнославянский, делали в нем ошибки: вместо «славию» - «соловию», вместо «градъ» - «город», вместо «млеко» - «молоко» и т.д. Могли они вставить и какое-то слово, известное им от рождения, особенно если в Библии не находилось адекватного ему. Этим объясняются отступления от языка Писания в некоторых произведениях. Правильно ли ошибки в языке объявлять «вторым» языком?
…Церковнославянский язык – выходец с крайнего юга славянского ареала. Переводчики Библии Кирилл и Мефодий [В настоящее время доказано, что Кирилл (ок. 827-869) и Мефодий (820-885) были выходцами из Сирии, арабами-христианами, и не состояли в родственных отношениях между собой. – Прим. В.Д.] жили в греческом городе Салоники, где тогда было много болгар. Безусловно, говоры салоникских болгар они досконально не знали и потому активно вносили в перевод греческие слова и греческие грамматические формы, такие как деепричастия, звательный падеж, парные числа и другие. Так что церковнославянский язык – южнославянский, к тому же эллинизированный. «Древнерусский», если бы он существовал, отличался бы от него примерно так, как польский язык отличается от болгарского. А нам заявляют, что между ними всего лишь восемь фонетических отличий…
Понимание того, что славянские говоры Беларуси были преимущественно западного происхождения, имеет большое значение. Нет, по нашему языку «польский сапог» не ходил. Он сам по себе, от истоков был близок к польскому, как близки к нему чешский, словацкий, лужицкий. Большое число беларуских слов, совпадающих с аналогичными польскими, существует в нем изначально: «бачыць» (видеть), «кахаць» (любить), «рэч» (вещь), «уласны» (собственный) и т.д. и т.п. Свой же нынешний восточнославянский облик беларуский язык приобрел в результате 700-летнего давления со стороны церковнославянского».

Подведем итог: не было никогда «древнерусского языка», им называют церковнославянский. Из этого автоматически следует, что никогда не было и никакой «древнерусской народности» как якобы «общего предка русских, украинцев и беларусов».
Наши предки-селяне не говорили на церковнославянском языке – хотя на нем и писали власти свои бумаги в городах в раннем средневековье. Точно так селяне-поляки (ляхи и мазуры) никогда не говорили на своем церковном латинском языке – хотя на нем велся весь документооборот Польши в тот же самый период истории.
Не составляет никакого труда найти в латинских документах Польши примесь реалий польского языка. Но ни одному ученому Польши не придет в голову отыскать 8 фонетических отличий «польского латинского» от классической латыни – и на этом смехотворном основании объявить о существовании какого-то «древнелатинского польского разговорного языка».
Это в науке называется – ФАЛЬСИФИКАЦИЯ. Подобные подходы просто дики для современной мировой Науки. Сегодня эти фальсификации истории культивируются только в трех «озабоченных» странах мира: это Россия, Израиль и Китай. Там давно созданы «научные школы» по полному искажению истории в своих великодержавных целях.


В ПОИСКАХ «ДРЕВНЕРУССКОГО ЯЗЫКА»

Удивляет: ну как можно говорить о каком-то «древнерусском» языке, если первые создатели грамматик беларуского и украинского языков – четко противопоставляют их как именно «РУССКИЕ ГРАММАТИКИ» - языку церковнославянскому, то есть якобы «древнерусскому» в фантазиях ученых ХХ века? Они прямо указывают, что В ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКОМ ЯЗЫКЕ НЕТ НИЧЕГО РУССКОГО, а это вот «РУССКОЕ» они находят как раз в языке русинов Украины и литвинов Беларуси – что РУССКОЕ (парадокс!) – объявляется сегодня лингвистами СССР и РФ как «польская испорченность», «полонизмы».
Получается, что все перевернули с ног на голову. При языковой реформации (переводе Библии на язык беларусов и украинцев) наши переводчики Беларуси-ВКЛ и Украины указывали, что это ПЕРЕВОД НА РУССКИЙ ЯЗЫК. Отличия – РУССКИЕ – этого русского языка русинов Киева они находили как раз в том, что лингвисты СССР стали именовать «полонизмами». Большей нелепости трудно вообразить!
Мелетий Смотрицкий, беларуский и украинский просветитель, автор изданной в 1619 году «Граматiки словенскiя правильное синтагма», задолго до «революционера» в российской лингвистике Ломоносова, создателя грамматики российского языка, создавал научные основы языка русинов. Как и Лаврентий Зизаний (Тустановский) в его «Грамматике словенской» (1596 год), он четко различал болгарский церковный язык и народный язык русинов:

«Словенски переводимъ: Удержи языкъ свой от зла и устнъ своъ же не глати лсти. Руски истолковуемъ: Гамуй языкъ свой от злого и уста твои нехай не мовятъ здрады».

Из этой книги четко следует, что русским языком Смотрицкий считал украинский (в то время называвшийся русинским). «Нехай» (пусть), «мовять» (говорят), «здрады» (ложь) - это беларуско-украинские слова, которые Мелетий Смотрицкий называет «переводом на русский язык».
Получается странная картина: фантазийный «древнерусский язык» средневековые создатели грамматик СВОИМ РУССКИМ не считали, а называли его только или «словенским», или «церковнославянским» - мало того, делали с него переводы на русский. КАК С ИНОСТРАННОГО ЯЗЫКА! Ну не странно ли: якобы «древнерусский язык», вроде бы еще вполне живой и якобы разговорный у нас (по диссертациям ученых СССР) – но Мелетий Смотрицкий переводит на какой-то совсем другой русский язык. Это как называть – «перевод с русского на русский»? Не глупо ли?
Но доктор филологических наук В.В. Аниченко из Гомельского государственного университета в статье в журнале «Русская речь» облекает язык, на который Смотрицкий ПЕРЕВОДИТ церковно-болгарский язык, в такую формулу: «так называемый «русский»».
Кем «так называемый»? Всем средневековым населением? Так называемый Мелетием Смотрицким? Под «русским» все тогда в Украине понимали свой разговорный язык – как противопоставление церковнославянскому, который «загадочным образом» был разговорным только в одной Московии.


ВЕЛИКИЕ ЗАГАДКИ МОСКОВСКОГО ДИАЛЕКТА

Так почему же в этом регионе Европы только московский диалект оказался похож на церковнославянский язык – и вообще похож на болгарский и сербский языки, а не на соседние новгородский, беларуский/литвинский, украинский, словацкий и польский языки?
Как вообще вышло, что у населения Московии язык почти не отличается от южнославянского солунского диалекта IX-XI веков – да еще давно там ВЫМЕРШЕГО как местный разговорный? Но этого диалекта нет у Киева, Братиславы, Кракова, хотя они куда как ближе лежат к древнеболгарской области Салоники (Македония).
Этот вопрос ставил в тупик всех грамматиков России: авторов «российской грамматики» Адодурова (1740) и Ломоносова (1755), авторов «русской грамматики» Николая Греча (1827, он же запустил в оборот словосочетание "русский язык" в 1819 г.) и ректора киевской академии Феофана Прокоповича (он же придумал «Российскую империю»).
Вот откуда появилась идея об «испорченности полонизмами» беларуского, украинского и словацкого языков – а не из «великодержавия», как считают беларуские и украинские исследователи. Так как без такого объяснения – нельзя было объяснить уникальные особенности самого московского диалекта. Он в таком случае выглядит ненормальностью и исключением из правил. А это не к лицу главному языку империи.
Ответ на этот вопрос дают две важнейшие детали, которые в принципе не хотят рассматривать московские ученые. В московском диалекте отсутствуют слова древнего славянского и вообще индоевропейского обихода – например, «ватра» (очаг, от него слово «ватрушка», обоих слов не было в московском диалекте). Это показывает, что в эпоху родоплеменного строя население Московии не знало славянских и вообще индоевропейских слов.
Вторая деталь. Если бы язык Московии создавался естественным путем, то его «формулы вежливости» (согласие, благодарность, приветствие) должны соответствовать региональным. Однако этого нет. Как писали средневековые авторы, в Москве в качестве приветствия говорят «Шалом» или «Салом». Конечно, это культурное заимствование у Орды – вместе с отмененными только Петром I чадрой, гаремами-теремами и прочим восточным. Форма благодарности «спасибо» (то есть «Спаси Бог») – тоже калькирование ордынского «Спаси Аллах».
Но самое интересное – это выражение согласия. В московском диалекте оно выглядит как «Да». Но этого «Да» нет в языках новгородском, беларуском, украинском, польском, лужицком, словацком, чешском (там «Так»), а есть в языках народностей Балканского полуострова (молдаван и румын в том числе) и в турецком языке. То есть это «Да» является южной реалией и очерчивается общей границей, да к тому же с тюркскими или ираноязычными корнями – каковых не было и быть не могло в финно-угорской Московии. Она находится далеко за пределами этих границ употребления «Да» и уже этим выглядит «аномалией».
Почему беларусы и украинцы – как якобы части «древнерусской народности» - говорят «Так», а не московское «Да»? Создатели российских грамматик не смогли этого объяснить и сошлись только на том, что это, дескать, «польское влияние». Однако в Древнем Новгороде и Пскове тоже не знали никакого москово-турецкого «Да» и говорили только «Так». Получается, что «Да» - это не русская норма. А русская норма – говорить «Так». Что делает язык Московии – нерусским языком, то есть не языком Древней Руси.
Но проблема лежит еще глубже.
Формы согласия и благодарности – прочно увязаны и являются, фактически, одной исходной формой в двух своих вариациях. Кроме того, это не славянская реалия, а вообще древнейшая индоевропейская. Беларуские «Так» и «Дзякую» имеют один корень (у наших соседей восточных балтов летувисов он звучит как «Taip»). Вариации форм благодарности/согласия «Таk»/ «Tak + флекция» присущи, как считают ученые, языковым традициям балтских, германских и славянских языков – и восходят к древнему индоевропейскому языку.
Вот как выглядит форма благодарности в северных и центральных европейских языках. У датчан «Tak», у исландцев «Takk», у норвежцев «Tak», у словаков «Vďaka», у голландцев «Dankzij», у беларусов и украинцев «Дзякую»/«Дякую» (эта же форма в уничтоженном Московией новгородском диалекте), у немцев «Dank», у поляков «Dzięki», у чехов «Díky», у англичан «Thank» - и т.д.
Территория употребления этих форм очерчивается общими границами, и их, конечно, нельзя называть «полонизмами». Эти формы придумали не поляки, им минимум 5-8 тысяч лет, они были присущи древнему индоевропейскому языку и не являются «новацией».
А вот «новацией» можно назвать формы у хорватов «Hvala», у сербов «Хвала», у словенов «Hvala». Отдельно стоят болгары со своим «Благодаря», но, впрочем, его там не используют – все говорят «Мерси». Откуда взялось у югославских народов слово «Хвала», которое не присуще славянским языкам? Оттуда же, откуда взялось московское «Спаси Бог» - от мусульман (от турецкого ига), в языковых нормах которых или «Хвала Аллаху» или «Спаси Аллах».
Что касается балканского и турецкого «Да», то оно, очевидно, является вариацией индоевропейского «Так», но уже на свой южный манер.
Это показывает суть ошибки московских лингвистов: они, объясняя глубочайшие и исконные различия между языками фантастической «древнерусской народности», ставят вопрос о несуществующих «полонизмах» в языках беларусов и украинцев (к ним следует отнести и новгородцев). А на самом деле – и это единственный правильный научный подход – вопрос надо ставить в противоположном ключе: о странном ПРЕОБЛАДАНИИ в языке московитов БАЛКАНСКОГО ВЛИЯНИЯ.
При этом следует четко понимать, что это только в последние века российский этнос «разбух как на дрожжах» из-за активной ассимиляции нерусских народностей. А вот в средние века население Московии (язык которой был идентичен церковнославянскому и говорил – вопреки соседям – балканское «Да») – было просто мизерным в сравнении с населением вместе взятых республик Новгорода и Пскова, Великого княжества Литовского и Великого княжества Киевского. Не более 10-20% от их общего населения, где все говорили «Так», а не «Да». Поэтому московские языковые нормы уже хотя бы на этом основании тогда никем не признавались как «общерусские», а считались странным исключением из «общерусских» правил.
Все эти «загадки» объясняются весьма просто. Так называемое «Древнерусское государство» не включало в себя земли финно-угорского Залесья – они были завоеваны позже не Рюриком (и, кстати, к тому времени Полоцкое Государство уже вышло из-под власти Киевской Руси), а уже отпрысками киевских князей, которым не досталось по наследству своих уделов. Славянизация Новгорода, Полоцка, Смоленска, Киева длилась веками со стороны варягов (готов и славян-ободритов) – так как тут пролегал маршрут «из варяг в греки». А вот в Залесье такого варяжского маршрута не было, поэтому славянизацию этих земель будущего «Золотого кольца России» Дмитрий Долгорукий начинал, что говорится, с полного нуля.
В этом случае славянизация края шла искусственным путем через крещение язычников-финнов. Занимались этим болгарские попы по церковным книгам, вот почему в Московии финно-угорские племена перешли КАК НА РАЗГОВОРНЫЙ – на церковнославянский, хотя таковой к тому времени уже вымер как разговорный южнославянский солунский диалект IX-XI веков. Но именно его сегодня ученые РФ именуют «древнерусским языком».
А дальше – больше: примененный киевскими князьями механизм искусственной славянизации Залесья московские правители стали воспроизводить уже по отношению к народам Орды – когда Москва захватила власть над Большим, Астраханским, Казанским и Сибирским царствами Орды. Так появились к сегодняшнему дню искусственным путем 140 миллионов якобы «русских славян», которые – вот удивительно! - говорят на модернизированном вымершем солунском диалекте IX-XI веков. То есть, русский язык родила мизерная болгароязычная провинция Македонии. Причем, она-то и должна считаться родиной «древнерусского языка» и «древнерусской народности» у российских ученых, так как на порядки более близка современной России, чем соседние Беларусь и Украина.
Так считают и украинские авторы:

«Исторически постепенно происходило вытеснение заимствованных ранее письменных языков - латыни, церковнославянского и формирование национальных языков на основе живой речи общей народности, т.е. на место письменного часто искусственного и мертвого языка приходит оформленный литературно-разговорный язык, свойственный именно данной нации, а не навязанный церковью, принесенный властью империи и т.д. Так произошло практически во всех славянских странах.
Однако в Московском княжестве было по-другому. Там не народный разговорный язык стал литературным, а письменный формальный постепенно стал разговорным, на смену десятков диалектов и смеси языков пришел искусственный единый «церковнославянский», а не язык народов, населявших в XIII-XVI веках Московию. Принесенный образованными князьями переселенцами и монахами, церковнославянский стал в Московии языком церкви, власти, судов, армии и т.д. и уже через 4 столетия, вобрав в себя заимствования из языков покоренных финно-угорских народов, татарского и т.д., становится разговорным русским языком. Русский лингвист Даль писал, что он не понимал языка крестьян, живших всего в 150 верстах от Москвы. Также и в Римской Империи многие местные народы адаптировали латынь и создали свои языки - Французский, Итальянский, Румынский и т.д.
…Также достоверно известно, что переговоры гетмана Хмельницкого с боярином московским Бутурлиным и переписка с царем Алексеем велись через «тлумача» переводчика, дабы избежать неясностей и ничего не напутать, т.е. различия в «украинском» и «русском» языке были уже тогда достаточно сильными.
…Наступление царя Петра на церковь и реформы положили конец господству церковнославянского языка в литературе. Поэзия вообще изменилась кардинальным образом и по сути была создана заново в XVIII в. Именно поэтому в XIX в. известный российский критик В. Белинский предложил считать 1739 годом начало русской литературы, тем самым отрицая «церковнославянский допетровский» период. Огромное влияние на создание литературного русского языка оказали нововведения Ломоносова и В. Тредьяковского. Ломоносов писал стихи и оды на «новом» русском языке и зачитывал их царице, показывая, каким может быть русский язык. Именно тогда Ломоносов вводит термин «русский», в отличие от правильного для Руси «руській». Даль же, напротив, указывал на то, что правильно писать руський с одним «с».
…Церковь в Болгарии, Македонии, Сербии, России и сегодня пользуется староболгарским (старомакедонским) церковнославянским языком. Язык имеет местные отличия в произношении и написании некоторых звуков. Однако только в России, по политическим соображениям, этот язык в исторической и специальной литературе называют «старорусским» или «древнерусским», выдавая его за язык не менее мифического «великого единого древнерусского» народа. Этим выдуманным термином пестрят учебники по истории и даже солидные научные работы в России. Это абсурдно по своей сути. Название же текстов и произведений Руси «древнерусскими» выглядит вообще как историческое мошенничество и, кроме политики, не несет в себе практически никакой нагрузки. С куда большим успехом их можно назвать «древнеукраинскими» или «древнебеларускими», ибо происходят с этих земель».


БЛУЖДАЯ В ТРЕХ СОСНАХ

От себя добавлю, что речь идет не о российских шовинистах типа Олега Платонова, который в своей «Энциклопедии Руси» назвал оккупацию Полоцка Иваном Грозным термином «возвращен России», хотя Полоцк никогда под властью Москвы до этого не был. Тут другое. Даже такие скептические и порицаемые в РФ историки, как писатель А. Бушков и красноярский профессор А.М. Буровский (авторы серии книг «Россия, которой не было») оказались не сведущими в этом вопросе: они всюду находят синонимами понятия «церковнославянское» и «древнерусское». Даже эти вроде бы скептики все равно в своих книгах считают, что раз кто-то из истории ВКЛ писал бумагу на церковнославянском языке – то это якобы автоматически «русский». Например, написанные в ВКЛ документы на церковнославянском языке они называют «русскими» и на этом «основании» заявляют, что ВКЛ – это русское государство. Тут полшага, чтобы сказать «российское»…
Да с какой же стати? Церковнославянский использовался как ГОСУДАРСТВЕННАЯ письменность НЕ ТОЛЬКО У НАС, а еще в Хорватии, Румынии, Сербии, Богемии (Чехия), землях Польши, в Молдавии. Это никакой не критерий «русскости». И быть таковым в принципе не может – о чем и говорилось выше. У Москвы нет никакой монополии на этот церковнославянский язык – как равно у Польши нет монополии на латынь, хотя это точно так был ее государственный язык.
Ну а в рамках научной порядочности, как верно замечают украинские авторы, Бушков и Буровский должны были, говоря о наших исторических документах ВКЛ, употреблять термины «древнеукраинские» или «древнебеларуские», так как речь идет о нашей территории и наших нациях – а не о русской нации РФ.
Подмена понятий, главенство чего-то идеологического над честными научными определениями – все это водит давно хороводы, путая людей – буквально говоря – в «трех соснах заблудились». В понятиях «церковнославянское», «древнерусское» и «древнеукраинское/древнебеларуское». Причем, туману задает населению еще и РПЦ. Ее попы и теологи больше всех плодят преставления о том, что «церковнославянское» - это якобы и есть «древнерусское». Знают о теме меньше всех, но больше всех распространяют досужие домыслы.


ПОДВЕДЕМ НАУЧНЫЙ ИТОГ

1. Никакого «древнерусского языка» не было. Им спекулятивно называют церковнославянский язык, который равно был главным не только на территории «Древней Руси», но еще в Хорватии, Румынии, Сербии, Богемии, землях Польши, в Молдавии – что все вместе явно не является «Древнерусским государством».
2. Разговорным он был только как вымерший южнославянский солунский диалект IX-XI веков, но затем «возродился» как разговорный язык при славянизации киевскими князьями финского Залесья – стал там разговорным из книг на церковнославянском. А далее воспроизводился при славянизации Москвой уже народов Орды после обретения Москвой власти над Ордой.
3. Этот язык нельзя называть «древнерусским» или вообще «русским», так как это солунский диалект IX-XI веков из болгарских говоров Македонии. Македония-Болгария никогда не была никакой «Русью».
4. Ну и самое последнее во всей этой путанице-перепутанице. А ЧТО ВООБЩЕ СЧИТАТЬ РУССКИМ?
Ордынское, которое потому более «русское», что было славянизировано 100-400 лет назад на разговорный язык вымершего солунского диалекта IX-XI веков? Или все же полоцкое, новгородское, киевское – что «нерусское» только из-за того, что не имело у себя этого солунского диалекта?
Суть этого вопроса: «полонизмы» в восточнославянских языках – только потому кажутся чем-то «внешним» и какими-то «полонизмами», что они изначально не были присущи солунскому диалекту IX-XI веков в Македонии, который стал в основе церковнославянского и от него московского (российского) наречия, ныне «русского языка»?
Так это или не так?
Будем с оптимизмом надеяться, что наши ученые славяноязычного Треугольника – как историографы трех бывших соседних средневековых держав: ВКЛ (Великого княжества Литовского), ВКК (Великого княжества Киевского) и ВКМ (Великого княжества Московского) – разберутся в этих вопросах отношений и наследия трех Великих княжеств, придя к общему знаменателю в оценке нашей истории.
Конечно, не сегодня, но когда-нибудь…



Глава 8. Дославянский язык беларусов

Еще несколько веков назад беларусы говорили на западно-балтском языке, а не на «старобеларуском славянском». Славянского языка у нас не было.


БЕЛАРУСЫ – НЕ СЛАВЯНЕ

Беларусы привыкли считать себя «славянами», однако славяноязычный народ – это вовсе не славянский народ. На самом деле беларусы на две тысячи лет старше юного славянского этноса.
Выше уже говорилось о том, что, по мнению доктора биологических наук А.И. Микулича, популяции коренных жителей Беларуси ведут свою родословную непрерывно не менее 130-140 поколений, это означает – самое позднее с середины 2-го тысячелетия до н.э.
Это мнение разделяют и другие беларуские историки и антропологи: беларусы по своей антропологии (долихокранный широколицый тип) и генам неизменны минимум 3500 лет. Это означает, что никакого значимого «прихода славян» на территорию нашей страны никогда не было – был только при принятии христианства переход населения на общеславянский койне.
Возникает вопрос – на каком же языке говорили до этого наши предки-беларусы?
Первые упоминания о наших предках относятся к эпохе великого переселения народов, когда к готам, уходящим с Дона под натиском гуннов, на территории нынешней Беларуси присоединились для похода в Европу местные племена гутов или гепидов. Их смешение в дальнейшем (к VI веку) и родило в Полабье новый этнос славян.
Сегодня ученые считают гутов-гепидов западными балтами, но самого научного термина «балты» не существовало ни в средние века, ни даже в XIX веке. Вместо него авторы второго тысячелетия использовали термин «литовские племена». Но это понятие ошибочно смешивало две разные группы балтов – западных балтов (ныне потерявших свой язык, а в свое время ставших основой для появления славян, а еще ранее от них отпочковались романские и германские племена, уходившие заселять Европу) – и восточных балтов (латышей и жемойтов), которые из-за своей затворнической жизни и самоизоляции смогли сохранить язык, наиболее близкий к древнему индоевропейскому.
В VIII-XIII веках на территории Беларуси жили три главных племени («литовских» в старой терминологии, а в нынешней научной – западно-балтских): это ятвяги Ятвы (столица Дарагичин), дайновичи Дайновы (столица Лида) и кривичи Кривы (столица Полоцк). Замечу, что упоминавшиеся в ряде летописей эпизодически в течение короткого периода племена радимичей и дреговичей (любимые многими историками из-за их якобы более «славянскости», чем всеми забытые ятвяги и дайновичи) – на самом деле в историческом плане ничего собой не представляли и исчезли. У них не было ни княжеств со своими названиями типа Ятва или Дайнова, ни своих столиц; судя по всему, это были только отпочкования тех же ятвягов, кривичей или смешение кривичей с сарматами Украины.
На каком языке говорили эти племена? Ятву и Дайнову все бесспорно относят к группе западно-балтских языков, их язык был родственен прусскому языку Погезании Миндовга и языку мазуров Мазовы. Но точно так и о Криве кривичей ученые говорят, что ее изначальный язык до славянизации варягами – западно-балтский. То есть «литовский» по средневековым определениям и определениям ученых царской России, хотя этот термин неверен, так как балтийские языки существовали за тысячи лет до рождения Литвы в Поморье.
Здесь необходимо сделать некоторое отступление. Сегодня многие люди полагают, что и в прошлом языки европейских народов различались между собой в не меньшей мере, чем различаются сегодня. Это заблуждение. 3500-2500 лет назад все индоевропейское население Европы говорило практически на одном языке, где латынь и греческий (как и архаичные языки восточных балтов, сохранившиеся почти неизменными с тех времен) – казались только ГОВОРАМИ одного языка. Поэтому древние беларусы тоже говорили на таком же языке – а не на каком-то ином, как кому-то кажется. На этом же языке говорили будущие немцы, французы, испанцы, англичане, славяне – их языки появятся только многие века или десятки веков спустя. Именно по этой причине была возможна экспансия Римской империи на почти всю Европу: в то время Европа была населена индоевропейскими племенами, понимающими друг друга и римский язык – без переводчика.
Однако к IV веку (эпохе великого переселения народов) ситуация несколько изменилась: племена романцев, германцев и западных балтов утратили постепенно падежные окончания древнего индоевропейского языка. Смешение с другими народами (часто не индоевропейскими) вело к утрате изначальной синтетичности языка; так у немцев, французов, испанцев, португальцев и особенно англичан язык становился все более аналитическим (без 6-ти индоевропейских падежей, с вынесенными за слово флексиями). Аналогичное мы видим в болгарском языке – единством славянском аналитическом языке (там славянизация болгар-тюрок не была закончена).
Западные балты, родившие славян в смешении с готами (и, возможно, сарматами или кельтами), смогли сохранить в новосозданном славянском языке и 6 падежей латыни, и фамилии на «-ич», что соответствует латинской и древнегреческой форме прилагательного «-ис». Это показывает – вместе с остальным прочим – огромную связь западно-балтского языка (и через него славянского) с латинским и греческим, что на порядки теснее, чем связь с ними романских и германских языков. Еще больше связь восточно-балтских языков, но эта связь, как я писал, объясняется только тем, что этносы восточных балтов вели на протяжении двух тысяч лет затворнический образ жизни, последними в Европе обрели свою письменность и приняли Христианство.
На каком языке говорили наши предки гуты-гепиды в VI веке? Никаких источников на эту тему нет, но, судя по всему, их язык в то время был весьма близок древнему исконному индоевропейскому языку. А вот готы, с которыми смешались западные балты в создании этноса славян, имели уже более аналитический язык. И создание в этой смеси славянского языка стало «компромиссом»: новый койне, служивший языком межнационального общения в смешанных варяжских дружинах готов и западных балтов, был, конечно, уже менее похож на древний индоевропейский язык, чем язык западных балтов. Собственно говоря, постоянный «ОТХОД» от норм древнего индоевропейского языка и определялся фактами зарождения новых койне – неких утрированных смесей для общения между теми или иными народами в Европе.
Славянский язык появился в Полабье, где окончили к VI веку свой поход готы и гепиды, захватив там местное западно-балтское племя венедов и его славянизировав. Славяне – это формация, основой которой был во многом именно готский субстрат. Фамилии на «ов» - это почти не измененные готские фамилии на «-он», которые у готов звучали с «н» носовым и более походили на «оу», чему близки румынские формы на «у» и украинские на «о». Имена – германские, готские. Например: Владимир – готское Вальдемар (германский термин wald, walt соответствовал праславянскому voldъ – «валадарить», владеть), Ярослав – готское Gero-slavъ от германского «ger» - боевое копье, означало «славный копейник» или «слава копья». По-славянски звучат имена готских князей периода как раз образования славянского языка: Витимер (ум. 376), Валамер (461), Тиудимер или Теодимер (ум. 474), Хлодомер (524), Гислемар (ум. 683), Теодрад (ум. 794).
А вот у нас никакого славянского языка не было – он появился, только когда варяги (готы-славяне) стали тут контролировать путь «из варяг в греки» и строить на нем свои укрепления. Фактически язык кривичей, ятвягов и дайновичей почти ничем не отличался от языка их недавних предков гутов-гепидов. Это был западно-балтский язык, который походил в равной мере на язык готов и славян только потому, что и породил это смешение, а равно походил на язык восточных балтов латышей и жемойтов (и на прусский язык), так как был частью древнего индоевропейского языка.
Напомню, что даже сегодня в беларуской мове около четверти лексики – это древняя западнобалтская, которой нет ни у кого и которая аналогична прусской лексике, абсолютно архаична и уходит корнями в древний индоевропейский язык.
Все это показывает абсолютно неверную позицию нынешней беларуской науки, которая – следуя еще указаниям товарища Сталина – считает «древнебеларуским языком» язык Статутов ВКЛ. Этот язык никак нельзя называть «древнебеларуским», так как этот язык БЫЛ ПЕРЕНЯТ У КИЕВА для документооборота ВКЛ. Он, может быть, в каких-то мелких нюансах и отличается от «рутенского языка Киева», но эти смехотворные отличия не делают его «старобеларуским», так как в ту эпоху наш народ говорил не на этом для нас иностранном языке ВАРЯГОВ, а на своем еще дославянском языке.
В ту эпоху не было этноса «беларусы», наш народ назывался литвинами, и их язык соответственно – это литвинский язык. Именно об этом и писали тогда авторы хроник: что литвины ВКЛ взяли для государственного документооборота ЧУЖОЙ (киевский) рутенский язык, а на своем литвинском говорят в семьях.
Таким образом, настоящий древнебеларуский язык – это не язык Статутов ВКЛ (украинский), а литвинский язык. А сам этот литвинский язык – это фактически язык ятвяжский: ятвяги с 1220-х годов (после миграции к ним лютичей Поморской Лютвы) стали называть себя литвинами.
Что писали древние авторы? Возьмем, например, «Хронику» Феодосия Софоновича (1673 год). О ятвягах он пишет:

«Ятъвежи были едного народу з литвою и з половцами, и з прусами старыми, з готтов пошли, которых столечное мЂсто было Дрогиїчинъ, а Подляшъе все аж до Прус, з Волыня почавши, осЂли были, Новгородок Литовскиї и околичниї волости держали».

И далее:

«Тыі всЂ народы были потом готами и епидами, ядвЂжами, печенигами и половцами названыи. И иншиї засЂли тамъ, где теперь Литва, и над моремъ Прускимъ».

В XIII веке название «ятвяги» исчезает – вместо него в районе Новогрудка живет уже народ «литвины». Поэтому литвинский язык – это ятвяжский язык.
Папа римский Пий II, известный в миру под именем Эней Сильвий Пикаломини (1405 – 1464) в своей «Истории Чехии» писал:

«Литва своими просторами граничит с Польшей на востоке… Немного у литвинов городов, а также мало деревень… Язык народа – славянский. Это язык наиболее распространен и разделен на разные диалекты. Среди славян одни подчиняются Римской церкви, как далматы, хорваты, карнийцы и поляки. Другие придерживаются ошибок греков, как болгары, русины и многие из литвинов».

Вот этот «славянский» язык литвинов – это ятвяжский язык, западно-балтский и потому похожий на славянский (в сравнении с языками восточных балтов жемойтов и латышей) – но все-таки не славянский. Таким образом, древнебеларуский язык – это ятвяжский язык. А в более широком смысле – вообще западнобалтский язык коренного населения всей Беларуси: ятвягов, дайновичей и кривичей.
Кстати говоря, нынешние жители западной половины Беларуси антропологически и генетически идентичны ятвягам, о которых историки царской России и СССР писали (в угоду великодержавным мифам), что те, дескать, все «вымерли и исчезли». Никуда они не исчезли - они (гепиды, потом ятвяги, потом литвины) и есть сегодня беларусы.


КАКИМ БЫЛ ЯЗЫК НАШИХ ПРЕДКОВ?

Есть масса свидетельств о том, что у беларусов (литвинов) был до «рутенского» (то есть «старобеларуского») свой особый литвинский язык (или ряд западнобалтских диалектов, из которых главными были кревский и ятвяжский).
Например, в 1501 году посол ВКЛ в Риме при Папе Александре VI Эразм Телак докладывал Папе, что литвины имеют свою собственную мову, но в связи с тем, что русины (украинцы) заселяли почти половину Княжества, литвины обще стали пользоваться их мовой, так как она «удобная для использования».
Это подтверждают выводы современных ученых. Например, Академик АН Республики Летува Зинкявичус утверждает, что канцелярский язык ВКЛ претерпевал изменения. Если в XIV-XV веках он был основан на диалектах северо-волынских и южно-беларуских земель, то с середины XV века сложился письменный язык на диалектах уже полосы от Бреста до Новогрудка, а к середине XVI века его заменил язык центральной полосы от Минска до Вильни, который и принято считать «старобеларуским».
Налицо поэтапная славянизация литвинов, которая шла с Волыни (а южная часть Брестской области – это историческая Волынь, где жили этнические украинцы-русины, а не литвины, и их языком был украинский). Таким образом, переход литвинов на славянский язык произошел в три этапа в период с XIV до середины XVI века, а сам появившийся в результате этого «стробеларуский» язык является лишь волынским языком с огромным местным балтским субстратом.
Эразм Телак был официальным послом ВКЛ в Ватикане и выступал там с докладом о ВКЛ. Поэтому он прекрасно знал языковую ситуацию. Его слова о том, что литвины имеют свою мову, но перешли на украинскую (рутенскую), целиком совпадают с выводами Зинкявичуса. Получается, что т.н. «старобеларуский язык Статутов ВКЛ» - никакой не наш, а только «говорка» украинского языка.
Вот еще факт. В том же 1501 году виленский католический епископ Альберт (Войцех) Табар получил от Великого князя Литовского и Русского Александра письмо. Речь шла о том, что, не зная «литвинского говора», священники не могли никак научить паству слову Божьему (ибо службы велись на латинской мове). Епископу поручалось назначать ксендзов, которые бы знали эту «литовскую говорку» - обращаю внимание, вовсе не «русинскую мову» и не «жемойтскую мову».
В документе названы 28 католических центров, население которых не знало «рутенской мовы» и говорило на своем литвинском языке. Среди них: Лида, Дубинки, Пабойск, Слоним, Дубичи, Красное Село, Воложин, Молодечно, Радашковичи, Койданово (ныне Дзержинск) и прочие города главным образом нынешней Минской области, а также Гродненской и частично Брестской. Там же в списке: Гродно, Новогрудок, Волковысск, Слуцк – и даже далекий Стрешин над Днепром.
Это реальный факт, который показывает, что в 1501 году все население нынешней Западной половины Беларуси (включая Минщину) еще говорило на своем «литвинском языке» (очевидно, ятвяжском) и не знало рутенской (украинской) мовы. (См. книгу Павла Урбана «Старажытныя лiцьвины: Мова, паходжаньне, этнiчная прыналежнасьць». Минск, Тэхналогiя, 2001. Стр. 31-33. Урбан ссылается на Codex Ecclesiae Vilnensis. Nr. 507. P. 616-617.)
Любопытно, что упомянутый выше посол ВКЛ в Риме при Папе Александре VI Эразм Телак в своих двух докладах Папе римскому в 1501 году всюду называет «Белой Русью» Московию. Как пишет Карамзин, московский князь Иван III свои письма Папе подписывал как «князь Белой Руси»; Московию именовали «Белой Русью» все путешественники, посещавшие Москву.
Поэтому в плане научной методологии сам нынешний термин «старобеларуский язык» является неудачным, так как в то время понятие «беларуский язык» относилось только к языку московитов, чья страна тогда и называлась «Белой Русью».
Даже в середине XVIII века «Белой Русью» продолжали считать не земли нынешней Беларуси, а земли Московии. Например, «Белая Русь» (White Russia) на карте Эммануэля Боуэна (Emmanuel Bowen) 1747 года. Область «Белая Русь» охватывает Москву и лежит между ней и Литвой, которая вся по карте ныне – современная Республика Беларусь, то есть Литва, а не Белая Русь. На карте топонимы Белой Руси – Тверь, Ржев, Москва и др. Топонимы Литвы – Смоленск, Могилев, Рогачев, Речица, Минск, Новогродек, Витепск, Полоцек, Вильна, Троки. Территория нынешней Республики Летува к Литве никакого отношения не имеет и обозначена как самостоятельное государство Самогития. Обращаю внимание – эта карта составлена уже накануне первого раздела Речи Посполитой! Получается, что до царской оккупации этих земель никакой «Белой Руси» тут не было. А название нам было искусственно перенесено только в рамках оккупации.
Русский этнограф-беллетрист Сергей Васильевич Максимов (1831-1901) был в 1868 году (через 100 лет после оккупации) командирован Русским Географическим обществом в «Северно-Западный Край», где объездил губернии Смоленскую, Могилевскую, Витебскую, Виленскую, Гродненскую, Минскую – и в 1877 в Санкт-Петербурге издал свои наблюдения. Он докладывал в издании «Живописная Россія»:

«Названіе «Белоруссъ» – искусственное, книжное и офиціальное. Сами себя потомки Кривичей подъ этимъ именемъ не знаютъ. …подъ именемъ Белой Руси понимаетъ тамошнiй народъ Великороссiю. Местная интелигенція начала считать названіе «Белоруссомъ» даже обидным...»

Все это показывает неудачность термина «старобеларуский язык», который на деле не был ни «русским», ни тем более «беларуским», а был только смесью языка Волыни с языками балтского населения Литвы-Беларуси.
Надо сказать, что древние авторы все-таки выделяли западнобалтский язык – среди языков славянского и восточнобалтского. Первый епископ Пруссии Христиан, назначенный Ватиканом, писал: «Wenedia olim, nunc Lithphania, hinc sinus Venedicus dicitur». Это значило: когда-то звалась Венедией, а теперь это Литва, отсюда и название Венедского залива.
Очевидно, что речь идет о Лютве лютичей-вильцев на территории Поморья (откуда они к нам и мигрировали в 1220-е годы в район Новогрудка, создав ВКЛ и саму нашу новую Литву). Сегодня потомками Венедии и венедов себя именуют лужицкие сорбы, но в прошлом все эти земли были западнобалтскими – как не славянами, а западными балтами были сорбы, лютичи, венеды (до их славянизации), мазуры, западные пруссы, ятвяги, дайновичи, кривичи и днепровские балты, жившие в районе нынешнего Киева.
В трактате 1464 г. «Terra Pomerania quomodo subjecta est Ordini Fretrum Theutonicorum», говоря про «славянское происхождение померанов» (то есть лютичей-вильцев Поморья), неизвестный автор писал, что «язык поморов равно могут понимать поляки, русины, литвины и пруссы». Ясно, что эта указанная особенность выдает какую-то разновидность именно западнобалтского языка.
В Хронике Тамаша Гиерна (ок. 1649) сказано, что изначально у латышей и у вильцев-лютичей был один язык и они были одним народом – вместе с пруссами и ятвягами. Вильцами они звались от нашей реки Вилия. Но потом вильцы-лютичи с территории нынешней Беларуси ушли в Дакию или Валахию, а оттуда переселились в район между Лабой и Одрой, где и стали зваться лютичами и Лютвой-Литвой. Получается, что лютичи, придя в 1220-е в район Новогрудка, просто вернулись на свою Родину (и, очевидно, потому вернулись сюда, что помнили о ней и о своем отсюда исходе).
Кстати, именно тут находились главные языческие святыни западных балтов, связанные с богом Родом. Как считают исследователи, божество Род принадлежало к высшим небесным богам-творцам и хозяевам Мира, означало рождение всего живого и человеческого рода. На территории Республики Беларусь по реке Радунь возле селения Радунь (имевшего, кстати, Магдебургское право) находилось древнее языческое место поклонения возле камня Рода. Там хоронили своих князей еще вильцы-лютичи, а затем это было местом могил и князей ВКЛ. Отсюда и название Радуницы – нашего языческого праздника кормления могил предков. Как пишет Павел Урбан, именно на этой святой долине был позднее заложен Нижний замок и нижний город Вильни – по причине близости с ритуальным местом погребения наших князей.


ЯЗЫК ЛИТВИНСКИЙ И ЯЗЫК «ЛИТОВСКИЙ»

Польский историк Ян Длугаш описал эпизод первого массового крещения литвинов (западных беларусов) в 1387 г., в котором участвовал сам Ягайло, архиепископ из Гнезно и целая свита польских священников. Автор отметил, что Ягайло «знал язык своего народа». Затем Длугаш описал также участие Ягайло в крещении жемойтов в 1413 г., но в этот раз сообщил, что, не зная жемойтского языка, польские священники пользовались услугами переводчиков.
Длугаш подчеркивал, что у литвинов (западных беларусов) язык более-менее понятен полякам, так как изначально «латинский язык» литвинов (то есть БАЛТСКИЙ) из-за широких контактов с соседями «приобрел особенности славянской мовы». В отличие от жемойтского языка. Об этом писали и другие авторы, например, другой польский хронист Мацей Мяховский в своем «Описании сарматов азиатских и европейских». Заметим также, что князья ВКЛ не знали языка нынешней Республики Летува – а знали именно язык литвинов-беларусов.
О том, что литвинский и жемойтский языки являются абсолютно разными языками – масса свидетельств. Тот же Длугаш в 11-ой книге своих хроник писал о назначении епископа для Жемойтии:

«На первого епископа кафедры в Медниках был предложен Матей, по происхождению Немец, который, однако, родился в Вильне. Он хорошо знал мовы литовскую [литвинскую] и жемойтскую».

И даже в царской России жемойтский язык не называли «литовским». Вот яркий пример. Профессор истории Тэодор Р. Уикс (США) писал в статье «Русификация: слова и дела (1863-1914)» (журнал «ARCHE», №№7-8, 2008, стр.827), что генерал-губернатор Муравьев готовился к «введению преподавания жмудского письма [жмудская грамота] русскими буквами во всех школах Самогитии».
В документах 1870 года губернатор использовал только этноним «жмудский народ»:

«Пристрастия к полякам у жмудского народа не было и не будет, пока местная администрация будет держать под строгим контролем деятельность польских землевладельцев и шляхты».

Тэодор Р. Уикс поясняет, что термином «литовцы» тогда именовали не жемойтов, как сейчас, а жителей губерний, ныне расположенных в Беларуси, то есть – нынешних западных беларусов.
В работе академика АН Литовской ССР К. Корсакаса и старшего научного сотрудника Института литовского языка и литературы АН Литовской ССР А. Сабаляускаса «Балтийские языки», опубликованной в журнале «Русская речь» в 1971 году (№4), сказано: «литовский литературный язык сформировался на основе диалектов западных аукштайтов». Время формирования – «конец XIX века».
Но с какой стати «литовским языком» называют жмудский язык – пусть и в его вариации аукштайтов как жителей той же самой Жмуди? Павел Урбан в этой связи пишет в цитированной выше книге (С. 33):

«Интересно, что историки, которые Аукштоту отожествляли с именно Литвой и подчеркивали не только географическую, но и государственную идентичность этих понятий, не могли назвать ни одного архивного документа, где хоть бы один из великих князей ВКЛ характеризовался как «князь» или «король» Аукштоты. Наоборот, есть акты, например, времен Великого князя Гедимина, в которых упоминались также земли Аукштоты и Жемойтии, но сам Гедимин титуловался в тех актах как «король Литвы»».

Следует также заметить, что никакого литературного языка с названием «литовский» в конце XIX века не формировалось. Ученые Литовской ССР фантазируют. На самом деле в царской переписи населения 1897 года в графе «литовские племена» три раздела: латыши (еще один «литовский язык»), жемойты (очевидно, с аукштайтами, а отдельно никакого упоминания об аукштайтах нет) и литовцы – то есть НЕПОСРЕДСТВЕННО литвины-беларусы, ибо проживают они, согласно данным переписи, именно в Минской области, в Гродненщине, Виленщине (с Суваликей), Брестщине и Белосточчине. То есть, эти «литовцы» в переписи – не восточные балты, а западные балты, бывшие ятвяги и дайновичи. Ныне – беларусы.
Кстати говоря, нынешние южные земли Республики Летува, подаренные ей Сталиным (Сувалкия и Дзукия, то есть Виленщина), считались ЭТНИЧЕСКИ БЕЛАРУСКИМИ всеми учеными периода царской России и досталинского СССР.
Зачем АН Литовской ССР понадобилось изобретать вымысел о «сотворении» какого-то нового «литовского» языка из слияния совершенно не литовских языков Жмуди? Ответ ясен: желание примазаться к чужой истории славной Литвы. Причем, даже свое название «жмудины» (так их поляки называли) там сегодня считают «оскорбительным», как и термины губернатора Муравьева «жмудская грамота» и «жмудский народ». «Оскорбляет», очевидно, что не «литвинами» и «Литвой» именовали, а именно своим историческим именем.

[Vadim Deruzhinsky]

окончание:

СЛЕДЫ ДОСЛАВЯНСКОГО ЯЗЫКА БЕЛАРУСОВ

Во многих уголках Беларуси сельское население продолжает говорить на своем дославянском языке. Вот сообщение читателя нашей «Аналитической газеты «Секретные исследования» из Республики Летува:

«1978 году, в Бресте, местный житель В. Зинов нашёл старую книгу, написанную на латыни, в которой в конце был рукой написан разговорник-переводчик с польского на непонятный язык. Рукопись была в очень плохом состоянии, поэтому он 215 слов переписал в тетрадь. Позже эту тетрадь он принёс в Вильнюсский университет. Вначале там подумали, что это подделка, но потом стали анализировать эти слова. 11% из этих слов можно отнести к прусскому, летувисскому или латышскому языкам. К примеру: degt, ezt, karo, nakt, sała. 20% слов относятся только к латышскому и летувисскому языкам. К примеру: barnay, kaj, lets, maz, tews, upa. 25% слов соответствует только летувисскому языку: daug, gimna, gyr, terd, ugne. И т.д. Учёные думают, что это и есть старый ятвяжский язык».

То есть, уточним: он же есть литвинский язык, он же язык лютичей-вильцев, он же литвинский субстрат «старобеларуского языка». Это родной язык Ягайло и наших жителей, которых он крестил в 1387 г. Он же – литвинский язык 1501 года у 28-ми католических центров ВКЛ, население которых не знало «рутенской мовы» и «жемойтской мовы». Это – вся Западная и Центральная часть нынешней Беларуси.
В 2006 году мне позвонила жительница Минска Лидия Евфимовна, которая рассказала, что является представителем «прусской составной» беларуского народа, но, видимо, там просто сохранились наши древние западнобалтские истоки.
Она в семье говорит на «прусском языке», как на этом же языке говорит вся ее родня. Что она и продемонстрировала, перейдя в разговоре со мной на РАЗГОВОРНЫЙ «прусский язык». Это, конечно, вызвало у меня шок, так как, согласно научным представлениям, пруссы давно вымерли как народ, а два-три сохранившихся письменных памятника относятся к XV-XVI векам. И – что вообще открытие – никакого прусского разговорного языка сегодня в принципе нет, как считает наука.
«А вот есть такой разговорный язык!» - сообщает читательница. В Пинской и Брестской областях до сих пор живут десятки тысяч «пруссов», которые в семье, между собой, говорят на родном «прусском языке». Это не беларуский язык, не польский и не летувисский, а прусский, и детям из поколения в поколение передают деды, что вы – «пруссы», а не беларусы, поляки или летувисы.
Читательница назвала и несколько «прусских» сел в Беларуси, где сегодня до сих пор живут «пруссы», сохраняющие свою «прусскую» самоидентификацию, вспомнив из многих, как я записал, Одрижин и Огдемер. Есть и села, названия которых образованы от слова «пруссы». Назвала и ученого, который занимался 15-20 лет назад историей беларуских пруссов, – это Шелягович из БГУ.
Видимо, читательница имела в виду Николая Николаевича Шеляговича. В Википедии о нем, в частности, сказано:

«В 1980-х инициатор и апологет идеи самоидентификации жителей Полесья и создания Полесской автономии. …Во время обучения на филфаке БГУ Николай начинает активно заниматься исследованиями полесского региона, который, по его словам, представляет собой особую национально-культурную автономию в Беларуси — с полесским народом, потомками древних ятвягов.
…После окончания третьего курса перевёлся на заочное отделение филфака БГУ. Позже работал в газете «Голас Радзімы» («Голос Родины»), в которой в 1982 году опубликовал свою статью «Голос древних балтов», в которой обосновывал право полешуков, как отдельного этноса, на существование. Работа Шеляговича нашла свой отзыв в двух диаметрально противоположных институтах: радио «Свобода» и КГБ. И первые, и вторые дали негативную оценку работы молодого исследователя. Выдвигался кандидатом в президенты страны. КГБ предпринял меры в отношении Шеляговича — он был уволен, и со стороны органов на него осуществлялось давление в форме постоянных отказов в приёме на работу.
…14 апреля 1988 года было создано общественно-культурное объединение «Полісьсе» (Полесье), которое выступало за возрождение западнополесского языка и культуры и за признание западных полешуков самостоятельной нацией. Шелягович также предлагал идею создания белорусско-полесской федерации. Следует отметить, что Шелягович также был одним из основателей Белорусского Народного Фронта, но позже покинул его ряды. (Он был одним из двух делегатов учредительного съезда БНФ, которые в графе «родной язык» указали «ятвяжский»).
В 1988 году на страницах молодёжной газеты «Красная Смена» [Чырвоная змена] вышли четыре выпуска литературной подборки на полесском языке «Балесы Полісься», которые с апреля 1989 года трансформировались в самостоятельное издание. В газете печатались материалы краеведческого характера, хронику, новости объединения «Полісьсе». С 1989 года также был налажен выпуск газеты «Збудінне» («Пробуждение»), в подзаголовке которой значилось: издание «Ыныцятывнiji рады сујдіння за одродінне Етвызі» (инициативного совета движения за возрождение Етвызи).
Деятельность объединения «Полісьсе» нашла свой резонанс в обществе. Некоторые белорусские общественные деятели и литераторы, например, Нил Гилевич, резко выступили против тезисов Шеляговича, увидев в них угрозу территориальной и национальной целостности Беларуси. Некоторые склонялись к тому, что деятельность Николая Шеляговича — это провокация спецслужб (КГБ).
Уверенность Шеляговича в том, что Полесье станет автономным, пока не оправдалась. Активизация западнополесского движения, которая пришлась на конец 1980-х - начало 1990-х, постепенно сошла на нет. В 1991 и 1992 годах участвовал в конгрессах славянских культур в Любляне (Словения) как представитель от «ятвяжской культуры»».

На мой взгляд, кризис ятвяжского движения был вызван непониманием места ятвягов в формировании этноса беларусов. Шелягович противопоставлял ятвягов и пруссов «славянам кривичам», тогда как кривичи – это те же западные балты, а изначальные кривичский, прусский и ятвяжский языки – это тот же самый западнобалтский язык. Многие суждения Н. Шеляговича кажутся притянутыми. Например, переехав жить в Калининград, он писал в местной прессе в 2009 году:

«ПРУССЫ, включая и ятвягов, участники русского этногенеза, участники формирования и русьского языка, и русьской веры. Прусская земля (Калининградская область и Брестско-Пинский регион) — исконно русьские земли, просто их приход в нынешнее русьское (российское) измерение был извилист. Этот путь не надо предавать забвению, но нельзя его и культивировать как самодостаточный. Путь истории привел Прусь-Пруссию в Русь-Россию. Это самое важное. А остановки по пути (для северных пруссов — ватикано-тевтонская и германо-лютеранская, для южных — ватикано-польская) - они и есть только остановки перед главной, святой целью!»

Это, конечно, не так. Пруссы и ятвяги не участвовали и не могли участвовать в формировании этноса московитов Московии и прочих народов Орды. Но зато они активно участвовали в создании Литвы (ВКЛ) и в формировании этноса литвинов. И византийское православие им не было присуще – это фантазии автора. Сама же Прусская земля в средние века входила в состав вовсе не Московии, а нашего государства – именно из-за этнической общности. Более подробно об истории движения «новоятвягов» можно прочесть в статье А. Дынько «Найноўшая гісторыя яцвягаў» (ARCHE// № 6 (11), 2000).
Но вернемся к «прусскому языку», о котором рассказала Лидия Евфимовна.
На территорию Западной Беларуси действительно мигрировало большое количество пруссов, спасавшихся от немецко-польской экспансии. Пруссом (королем Погезании) был и сам Миндовг, основатель ВКЛ. Однако в данном случае я все-таки не стал бы говорить о том, что речь идет именно о прусском (погезанском) языке. Дело в том, что этот язык абсолютно ничем не отличался от ятвяжского языка нашего местного населения – потому сюда и бежали пруссы. Поэтому в данном случае – это все тот же наш «древнебеларуский» западнобалтский язык.
Когда я рассказал об этом в газете, мне позвонил еще один наш постоянный читатель (не назвавший своего имени) – родом из д. Купятичи под Пинском. Он подтвердил, что в его родной деревне до сих пор говорят на непонятном языке, а его мать и бабушка, говорившие в быту на трасянке, во время ссор все время переходили на свой непонятный язык – язык их предков.
Читатель приводит такие примеры из лексики этого языка: дочь в этом языке – дохна, золовка – ятробка, кружка – кварта, поля – дологи, канава – прысть. И так далее. Вся утварь дома в этом языке именовалась иначе, чем на беларуском или летувисском языках. Что любопытно – бабушка читателя даже не знала, что это за язык, на котором она говорит.
Читатель сообщил, что в 1958 г. в деревню приезжала этнографическая экспедиция из Минска, работе которой он, тогда школьник, активно помогал. Потом была и вторая экспедиция по изучению «диалекта», а затем больше никто не приезжал. На многие десятилетия, вплоть до сего дня, тема стала забытой и неинтересной в Минске. Видимо, по той причине, что «подрывала» мифы официоза про наше «славянское» происхождение из «древнерусской народности».
Анатолий Иванович Житкевич из г. Барановичи продолжил тему забытых языков Беларуси. Он писал, что упомянутые читательницей Лидией Ефимовной деревни Одрижин и Огдемер находятся вблизи г. Иваново и г. Дрогичина в Брестской области:

«Мне известно, что и в самом г. Иваново проживают люди, которые именуют себя «лаборами» и сохраняют из поколения в поколение особый лаборский (лабурский) язык. Происхождение этого языка мне до настоящего времени было необъяснимым. Смею предположить, что язык этот и является прусским, а возможно полабским (наименование «лабор» имеет общий корень).
У меня имеется книга, подаренная автором Анатолием Денисейко, который проживает в г. Дрогичине, «Невыдуманные истории», в аннотации к которой автор пишет: «Эта книга задумывалась как сборник золотых россыпей живого житейского юмора земляков, ярких забавных историй полесского края». Интерес вызывает рассказ «Лаборская история», в котором упоминается об этом своеобразном для многих непонятном (только не местным жителям) лаборском языке. Герой рассказа - бывший реальный житель г. Иваново, проживавший по ул. Чкалова, 12. Направляю Вам ксерокопию этого рассказа.
Моя жена, уроженка г. Иваново, знает некоторые слова на лаборском языке, передаваемом местными жителями из поколения в поколение. Привожу примеры этих слов: корова - гэмытка; конь - волот; молоко - гальмо; сало - крысо; девушка - биячка; юноша - бияк; мужик (крестьянин) - мэть; бить - копсать; красть - япэрыть; понимать - сиврать; идти - пнать; домой - на похазы; хотеть (желать) – волыты».

Перескажу кратко своими словами рассказ Анатолия Денисейко «Лаборская история», присланный Анатолием Ивановичем.
Итак, в местечке Янов Кобринского уезда Гродненской губернии жил народ лаборы, говоривший на лаборском языке. В СССР язык вырождался, а интерес к нему помог воскресить забавный случай, который произошел на Белорусском вокзале Москвы в мае 1968 года, где в ожидании отправления поезда, мечтая о встрече с ласковой женой, любвеобильный Миша, потомок лабора, дал в Яново телеграмму: «Марфа... бияк на показы пнае кебитэ волить».

«Не успел наш полешук сесть в поезд, как загадочный текст его телеграммы уже лежал на столе в одном столичном ведомстве. И буквально поднял его на ноги. Пытаясь раскрыть, разгадать тайну слов, за работу взялись лучшие специалисты этого дела. Но лаборский орешек оказался им явно не по зубам, и они беспомощно развели руками. Из центра в край полешуков улетела шифровка. Местному отделению комитета госбезопасности города Пинска (обслуживало Яново) предписывалось "незамедлительно" раскрыть содержание телеграммы и доложить по инстанции».

В Пинске отыскали человека, владеющего лаборским языком, - старого лабора Пепко.

«Молча выслушав гостей, Пепко, полный важности, устроил им лаборский ликбез:
- "Бияк" - это такой боевой парень. Словом, забияка-лабор. "На показ пнае" - значит пнется, торопится показаться на глаза". Затем старый Пепко как-то стыдливо замялся, покашливая, перевел до конца загадочный текст:
- Марфа, готовься. Парень торопится домой любовью заниматься.
В тот же день шифровка лаборского перевода ушла в Москву. Телетайп из столицы принес только одно слово: "Дураки". Прочитали полешуки ответ и немало удивились непривычной самокритичности москвичей».

На мой взгляд, этот лаборский язык – очередная вариация нашего дославянского языка. Само слово «лабор» - это на древнем индоевропейском значило «труженик», то есть это язык черни Беларуси – в противовес знати и горожанам ВКЛ, которые говорили на вариации рутенской мовы Киева. Это, видимо, просто результат глобализации, ведь точно так эта же шляхта и горожане при Речи Посполитой перешли на польский язык, а затем, при российском господстве в последние два века – уже на русский.
Ятвяги, снова повторю, никуда не исчезли – хотя именно так о них продолжают писать историки России. Другой наш читатель Андрей рассказал в своем письме о неудавшейся попытке создания национального движения ятвягов «Етвызь» в первой половине 1990-х:

«В то время на территории западного Полесья возникла организация «Етвызь», провозгласившая наличие особого этноса - ятвягов, как малой народности балтского происхождения.
Я не специалист и не берусь судить о том, насколько такие заявления обоснованы исторически и культурологически, но надо признать, что ятвяжское движение нашло некоторый отклик в среде местных жителей. Так, издавалась газета «Збудінне» тиражом 25.000 экз., регулярно проводились фестивали западнополесской песни. Ятвяжское движение, насколько я знаю, имеет довольно длительную историю. Оно возникло в межвоенный период, активно боролось с «польской оккупацией». Впоследствии ятвяжское движение раскололось на два лагеря: проукраинский, имевший своим знаменем сине-желто-красное полотнище, и пробеларуский с бело-сине-белым штандартом (синий цвет символизировал Припять). Одно время ятвяжское движение было настолько активным, что националистические беларуские организации рассматривали его как одну из угроз нашей державности.
Со временем ятвяжское движение исчезло само по себе. Насколько мне известно, сейчас каких-либо организаций данного направления не существует. Хотя на момент создания «Етвызь» ставила целью объединение ятвяжского народа на землях Западного Полесья, Волыни и Подляшья в рамках единой державы».

Тут – ярчайший пример поразительного парадокса: беларуские националисты БНФ, воспитанные на баснях КПСС, не знают о том, что беларусы и произошли от ятвягов-литвинов, а вовсе не от каких-то «славян» - и видят ятвяжское движение «угрозой нашей державности». На самом деле это точно так же глупо и нелепо, как, например, в Москве местные националисты увидели бы «угрозой себе» некое движение энтузиастов термина «московиты»: получилось бы, что русские москвичи борются с москвичами этноса московитов. У нас ситуация именно такая: глупые трения на почве массового невежества о происхождении своей нации.


О РОЛИ СУБСТРАТА В ФОРМИРОВАНИИ ЯЗЫКА

В двух словах коснусь темы, которая во многом остается «белым пятном» науки, хотя это крайне важный аспект в обсуждении дославянских языков Восточной Европы. Речь идет о роли субстрата в формировании языка. Приведу такие примеры.
Субстратом русского языка является финский язык – об этом пишут многие российские лингвисты. Русский язык единственный из славянских перенял у финнов замену глагола «иметь» на форму «у меня есть» (так как в финских языках нет глагола «иметь», он заменяется формой с глаголом «быть»). Плюс в русском языке наблюдается тенденция создания новых падежных форм (из-за многопадежности финских языков); чисто финские черты в синтаксисе и особенно в «окающей» фонетике, в использовании финских частиц «то» и «ка», чуждых индоевропейским языкам. И т.д. Все это учеными более-менее исследовано (хотя и малоизвестно широкой публике из-за непопулярности самой этой темы в России).
Кроме русского языка корень «рус» лежит в названии русинского языка – это язык Галицкой Руси, которая, кстати, в Польском королевстве единственно называлась Русью. Народ русинов ныне насчитывает 5 млн. человек, они тщетно требуют от Украины своей автономии. Некоторые активисты русинского движения ошибочно думают, что их язык якобы ближе русскому, чем украинскому, но на самом деле этот язык – вообще нечто уникальное среди «восточнославянских» языков.
Не так давно мне пришлось переводить тексты XVII-XIX веков, написанные на русинском языке. Вот попробуйте сами понять смысл, например, такой фразы:

«Где ты ся збираешь?»

Этот язык не похож ни на беларуский, ни на украинский, ни тем более на русский. Он очень похож только на один язык – на болгарский, который называют «единственным аналитическим языком среди славянских». Напомню, что все славянские языки – синтетические, с флексиями внутри слова; а вот в болгарском языке, как и в английском или французском, флексии вынесены вне слова. Это аналитические языки. Учитывая, что изначально индоевропейский язык был синтетическим, аналитичность этих языков показывает, что язык был крайне упрощен для его принятия местным неиндоевропейским населением.
Это же касается и русинского языка. Фраза переводится так: «Куда ты собираешься?». Возвратная частица вынесена перед глаголом, а слова «куда» в русинском языке нет. Как и в английском языке (where) слово «где» в разных вариациях заменяет слова «куда», «откуда» и т.д. Налицо крайняя степень аналитичности русинского языка, поэтому болгарский язык – не единственный аналитический среди славянских: таковым является еще и русинский язык.
История субстрата болгарского языка известна: в основе болгар лежат тюркские племена, некогда мигрировавшие с земель Волжской Булгарии. Очевидно, что коренные русины Карпатской Руси тоже были вовсе не индоевропейцами – так как крайне упростили общеиндоевропейские языковые нормы от синтетического языка до аналитического, да еще не стали употреблять вариации «куда» и «откуда» - им для выражения мысли хватало просто слова «где».
Однако синтетичность языка четко сохраняется там, где население переходит с одной формы индоевропейского языка на другую – как было при славянизации днепровских балтов Киева (и ираноязычных индоевропейских сарматов Киева), при славянизации кривичей и ятвягов, при славянизации мазуров и лужицких сорбов. Дело в том, что западнобалтский язык – точно так, как и славянский (и, конечно, латинский), – содержал 6 падежей, однокоренную индоевропейскую лексику и схожие грамматические конструкции. Поэтому такой языковой переход был куда как более прост, чем для другого населения. И не удивляет, что многие современные лингвисты порой в упор не видят западнобалтский субстрат в беларуской мове – ведь еще средневековые ученые тоже причисляли литвинский язык к «семье славянских языков» из-за большой схожести западнобалтского языка со славянским.
Около века назад немецкий языковед Э. Леви выдвинул теорию финно-угорского субстрата (языковой подосновы) русского языка. Эту теорию еще в 1960-е годы разрабатывала целая группа советских лингвистов (Б.А. Серебренников, В.И. Лыткин, П.С. Кузнецов, А.М. Селищев и др.), они видели объяснение некоторых специфических особенностей русского языка именно в финно-угорском субстратном влиянии. Никаких подобных исследований в отношении балтского субстрата беларуского языка еще не проводилось – сама тема наукой не тронута.


БАЛТСКИЕ ФАМИЛИИ БЕЛАРУСОВ

Фамилии – как передаваемое по наследству название рода – появились не так давно по историческим меркам. В Википедии по этому поводу сказано:

«Возникновение фамилий в современном понимании произошло поздно и было связано, очевидно, с расширяющимися экономическими связями и необходимостью регулирования института наследования. Очевидно, что впервые они появились в экономически развитых областях Северной Италии в X-XI вв. В дальнейшем процесс активного становления фамилий начался и на юго-востоке Франции, в Пьемонте, и постепенно охватил всю Францию. В Англии процесс становления фамилий начался после её завоевания норманнами в 1066 и закончился к XV веку, хотя в Уэльсе и Шотландии формирование фамилий шло и в XVIII веке. Похожая ситуация сложилась и на территории Германии, где формирование фамилий немецких крестьян шло еще и в XIX веке. На рубеже XV-XVI вв. фамилии достигли Дании. В 1526 году король приказал всем датским дворянам обзавестись фамилиями. Из Дании и Германии фамилии перешли к шведам».

Но не только к шведам – уже через два года у всех наших дворян были фамилии, зафиксированные в Переписи войска ВКЛ 1528 года. Правда, скорее всего, они еще не передавались по наследству и являлись лишь «фамилиями-отчествами». Подробнее об этом – чуть ниже.
Вообще говоря, первая перепись населения Беларуси состоялась 504 года назад. Согласно с постановлением Виленского сейма 1507 года «паны, княжата, зямяне, удовы i уся шляхта абавязаны былi перепiсаць людзей у сваiх маентках i под прысягай представiць спiскi гаспадару».
То есть, наша шляхта сама переписала себя, свои семьи, своих слуг и крестьян и под присягой передала эти сведения писарям, отвечавшим за перепись. Однако в те времена фамилии больше походили на современное отчество и не передавались по наследству. Например, дети и внуки Ольгерда именовались Ольгердовичами, но при этом его сын Ягайло (Яков в православии с рождения) дал род польским королям, которые носили «фамилию» уже не Ольгердовичей (хотя вполне могли), а Ягайловичей (Ягеллоны).
Неудивительно, что практически все фамилии шляхты в Переписи войска ВКЛ 1528 года были производными от имен (а не от профессий и иных качеств) – и все имели форму на «-ович»: Юшко Моствилович, Станислав Пикелевич, Лаврин Михайлович, Миколай Якубович с братом, Миколай Койлевич, Римко Кгитовтович, Стась Петкович с братом, Станислав Радивилович, Петр Вежевич, Павел Виштартортович, Юц Юрьевич, Шимко Миколаевич с братом, Григор Андреевич, Юц Пиктурнович – и т.д.
Но откуда взялась сама форма на «-ович»?
В Беларуси абсолютное большинство гидронимов и топонимов – западнобалтского происхождения, не славянские. Аналогично с беларускими фамилиями и древними языческими именами.
В очерке «Литвины и жамойты» (в книге «Предыстория беларусов с древнейших времен до XIII века») приведены фактов, доказывающие балтское происхождение абсолютного большинства современных беларуских фамилий. Из минского телефонного справочника были проанализированы 1133 фамилии беларусов на А, Б, Д и К. Среди них имеют балтский корень – 824 (72,7%), славянский – 50 (4,4%), корни имеют перевод в обоих языках – 259 (22,9%). Делается вывод:

«Как видим, фамилии с балтскими корнями резко преобладают (95,6%). То же самое мы видели на примере гидронимов и топонимов. Комментарии излишни…
Вывод: Главный след истинной истории – язык этноса. Поскольку 80-90% беларуских слов имеют балтский корень, постольку вывод может быть лишь один: нашими предками были балты».

И тут мы подходим к самому интересному вопросу: форманту «-ович»/«-евич». С какой стати лингвисты его считают «славянским», если он употреблялся только у западных балтов?
На мой взгляд, автор очерка Максим Петров не вполне прав, когда пишет:

«Рассмотрим более детально процесс образования фамилий литвинов. Как сказано выше, обычно они происходили от имени предка, к которому добавлялся формант «-ович» или «-евич». В связи с этим уместны вопросы: 1) у кого еще есть фамилии с такими формантами; 2) когда они появились в ВКЛ?
На первый вопрос ответ однозначный: фамилии с формантами «-ович», «-евич» относятся к славянским языкам. Такие фамилии встречаются у сербов, хорватов, словенцев, македонцев, поляков, русских».

Не согласен. Форманты «-ович», «-евич» противоречат нормам всех славянских языков. Ни в одном славянском языке нет формы ответа на вопрос «чей?» или «какой?» с использованием «-ович». Мы по-славянски не говорим на арбузную корку, что она «арбузович корка», а на ребенка соседа, что это «соседич ребенок».
НО ИМЕННО ТАК ЗВУЧАЛО В ЯЗЫКЕ ЗАПАДНЫХ БАЛТОВ!
Архаичный язык западных балтов имел у прилагательных форму на «-ич», полностью аналогичную форме латинских прилагательных на «-is». Обе эти формы – вариации единой некогда индоевропейской формы. Наши предки западные балты (ятвяги, дайновичи, кривичи – позже обще называвшиеся литвинами) использовали архаичное «-ич» вместо юного славянского «-ий»: не «стеклянный стакан», а «стекляныч стакан»; не «младший сын», а «младшич сын» и т.д.
Разница в формах западнобалтской «-ич» и славянской «-ий» кажется вроде бы небольшой, так как звук «ч» на конце слова вполне закономерно исчез в рамках языкового упрощения при формировании славянского койне (из-за слияния готского и западнобалтского языков у варягов, которые и создали славянский койне). Но (!) – это упрощение породило все-таки две главные разновидности дворянских фамилий: западнобалтские на «-ич» и славянские на «-ский» (Дубрович/Дубровский; Янович/Яновский).
Фамилии на «-ович», «-евич» встречаются именно и только у потомков западных балтов. Кроме беларусов, это еще мазуры Мазовы (а не «поляки» - у ляхов Кракова в XVI веке таких фамилий не было, только славянские на «-ов» и «-ский»). А также это лужицкие сорбы и потомки их переселенцев на Балканы – народы бывшей Югославии. У всех (как и у нас, беларусов) преобладают в именах и фамилиях, в гидронимах и топонимах балтские корни. А не славянские.
Поэтому формы «-ович», «-евич» - это западнобалтские, а не славянские. Они являются реалией западнобалтского языка и полностью аналогичны формам восточнобалтского языка «-ойтис» и «-айтис». (Аналогичны и наши топонимы на «-овичи», «-евичи»: их нет у славян.)
Ярчайшим доказательством этого являются уже не фамилии, а имена литвинов – в эпоху Переписи войска ВКЛ 1528 года, где, напомню, все фамилии образованы строго от имен с формантом «-ович»/«-евич», а не от названия профессии или качеств. А вот языческие имена простолюдинов как раз отражали эти качества. Многие из них (которые приводятся в очерке) имели форму прилагательного – причем, уже славянскую на «-ий»: Высокий, Голый и др. Но большинство таких «прилагательных» имен еще имели форму западнобалтскую на «-ович» или «-ич»: Арбузович, Блудкинич, Волосович, Завидич, Клекачевич, Носович, Претич, Прикупович, Твердятич и т.п.
Повторяю: это не фамилии, а ИМЕНА. Судя по всему, данные не с рождения, а прозвища. Аналогично славянским формам «Высокий», «Голый» наши предки давали названия «Волосович» (то есть «Волосатый») или «Носович» («Носатый»). Это стопроцентно показывает, что в то время в языке нашего населения прилагательные еще имели западнобалтское образование форм на «-ич» вместо славянского на «-ий»/«-ый».
От западнобалтских прилагательных на «-ич» образовывались в языке литвинов (ятвягов и кривичей) и существительные тоже на «-ич». Славянский язык унаследовал их как целый класс существительных на «-ец»/«-иц». Например: слово «гостинец» - это измененное «гостинич». По этому пути менялись и фамилии на «-ич» у немцев при онемечивании лужицких сорбов: «Булевич» стало звучать как «Булевиц», «Рускевич» как «Рускевиц», отсюда и Штирлиц. Придумавший эту фамилию как «немецкую» Юлиан Семенов, я уверен, и не предполагал, что она показывает онемеченную западнобалтскую фамилию «Штирлич» - скорее всего, лужицкую.
Имена литвинов на «-ец»/«-иц» являются как бы переходной формой от имен чисто западнобалтских на «-ич» к славянским на «-ий»: Глазоемец, Гостилец, Душилец, Зубец, Зуболомец, Слепец. Это последнее «Слепец», к примеру, в языке литвинов было «Слепич», в славянском «Слепой» - а в данном случае это переходная форма от одних языковых норм к другим.
В западнобалтском языке форма «-ич» была окончанием прилагательных (аналогично «-is» в латинском языке). Новую славянскую форму «-ий» (которую навязывали нам ляхи, ободриты Рюрика, русины Киева) литвины и мазуры долго не принимали. Вместо нее в подвергавшемся славянизации языке населения ВКЛ-Беларуси и Северной Польши (мазуров) стали использовать вообще усеченное «-и». Согласно законам лингвистики, при переходе с западнобалтского на славянский язык наши предки упрощали его формы. При замене западнобалтского «лисич хвост» на «лисий хвост» - стали говорить упрощенное «лиси хвост», но равно в наш новый язык мы внесли альтернативную «смешанную» форму «лисичий хвост» - нелепую для норм славянского языка, это фактически попытка смешать вместе балтийский и славянский форманты.
И равно упростили фамилии на «-ский» до формы «-ски» - что является чисто западнобалтской реалией. Если у ляхов Кракова было «Дубровский», то у нас в ВКЛ и в Мазове, и у лужичан это стало «Дубровски». Потому что не «дубовый лес», а «дубовы», не «местячковый», а «местячковы». Это объяснимо: при навязываемом переходе образования прилагательных с «-ич» на «-ий» неизбежно выбирается усредненный вариант, ибо так проще говорить.
Более сложная западнобалтская форма «-ович» включает уже качество принадлежности (аналогична летувисской «-ойтис»). При образовании славянского языка из синтеза языка готов и западных балтов – славянский койне в рамках языкового упрощения потерял «-ич» (подобно языку готов) и оставил только «-ов», что в готском звучало как «-оу» или «-он» с носовым «н».
Язык готов уже сам по себе являлся огромным упрощением балтского языка. Напомню, что все германские языки – это лишь отпочкование от балтского языка, «испорченное» смешением с туземными языками кавказоидов (не индоевропейцев) Европы, земли которых захватывали вышедшие с нашей территории балты – и ставшие потом германцами. А славянский койне – вообще «испорченный индоевропейский» вдвойне, так как стал смешением языка уже готов (у которых индоевропейский был существенно упрощен) с западными балтами. В рамках такого двойного упрощения – были выкинуты формы балтских/латинских прилагательных на «-is»/«-ич», без чего «-ович» стало упрощено в «-ов» по норме готского «оу»/«он». Так как готский язык когда-то ранее тоже сам утратил эти «-is»/«-ич».
В итоге древнее индоевропейское и балтское «Мамович»/«Мамойтис» (от «Мама») было усечено и стало звучать у германцев как «Мамон», у славян «Мамин». Славянское «-ин»/«-ен» в фамилиях произошло именно от готского «-он».
В основе форм образования фамилий «славян» (России, в том числе) – два главных форманта. Один – это готский. Фамилии Джексон и Ленин – равно образованы по этому германскому (готскому) форманту с «-он»/«-ин». Второй – упрощение западнобалтской реалии, где «-ович» упрощено до «-ов», «-ков», или «-ко» в Украине, «-ку» в Румынии.
Ретроспективно в основе всех этих германских и славянских фамилий – лежат наши западнобалтские фамилии. Беларусы старше на тысячи лет и германских народов, и всех славянских (точнее – славяноязычных). Наши балтские фамилии и имена на «-ич» и «-ович» отражают как реликт не наш язык, а древний общий индоевропейский язык, из которого появились потом и латынь, и все языки Европы.


ЗАБЛУЖДЕНИЯ С ОТЧЕСТВАМИ

В очерке сообщается:

«Первые упоминания отчеств в летописях относятся к временам Киевской Руси и Полоцкого княжества.
«В XV веке в Московской Руси с отчеством на «-ич» именовались лишь великие князья, князья и бояре, т.е. представители социальной элиты. Такая же ситуация сохраняется и позднее, в XVI-XVII веках. Характерно, что в XVI веке боярские дети именовались поначалу с отчеством на «-ов» и, только попав по праву рождения в бояре, - с отчеством «-ич». Во времена Екатерины II в чиновничьей росписи указывается, что особы первых пяти классов должны писаться с отчеством на «-ич», лица шестых – восьмых классов – с отчеством на «-ов» и «-ин», а все прочие чиновники должны писаться без отчеств» (Успенский Ф. Скандинавы. Варяги. Русь. М., 2002).
Со временем отчества превратились в фамилии».

И здесь я не могу согласиться.
Речь тут идет вовсе не об отчествах, а о фамилиях. Другое дело, что – как было сказано выше – они тогда не передавались по наследству. В противном случае тогда следует считать, что в Переписях войска ВКЛ отображены вовсе не фамилии, а отчества – ведь все они указывают имя отца и имеют форму на «-ович» (у жемойтов на «-ойтис»). А это, согласитесь, абсурдно.
Некоторые редкие записи в летописях времен Полоцкого княжества типа «Борис Глебович Скорняк» - нельзя воспринимать как нынешнюю советскую паспортную форму. Там имя и фамилия – это именно «Борис Глебович», а «Скорняк» - это прозвище или профессия. Это подтверждается тем фактом, что в третьей позиции этой конструкции никогда нет имени или образованной от имени формы, а всегда стоит прозвище, означающее профессию или иное качество. При этом ни «Глебович», ни «Скорняк» по наследству не передавались.
Отчеств на «-ович» у беларусов вообще никогда не было. Имя отца указывалось за именем человека в неизмененной форме, например: «Ян Франтишек Янкович» или «Кастусь Доминик Станкевич». Впервые беларусы стали писаться с отчествами на «-ович» только в СССР: восточные беларусы – с 1921 года, западные беларусы – с 1939. Аналогично отчеств нет ни у одного славянского народа вне границ СССР, но зато они были навязаны большевиками азиатским и кавказским народам, молдаванам и прибалтам.
По этой причине сегодня в Беларуси следует отменить советские отчества как абсурдные и противоречащие беларускому языку и беларуским фамилиям на «-ович». «Андрей Янович Янович» или «Ян Андреевич Андреевич» - это звучит просто нелепо. Замечу, что в большинстве бывших республик СССР формы отчества на «-ович» давно упразднены. Это же надо сделать и нам.
Теперь по поводу появления этих отчеств на «-ович» в Московии-России как символа представителей социальной элиты. Как и почему это произошло?
Дело было так. В древности большинство беларуских (то есть литвинских) шляхтичей записывались в документах единообразно: «Станислав Ян Михайлович» или «Ясь Франтишек Янович». Но когда шляхтич поднимался выше в аристократической лестнице и обзаводился значимым имением, то его название добавлялось к его ФИО с формой «-ский». Эти формы стали распространены среди шляхты ВКЛ с XV века. Беларуские шляхтичи ВКЛ, которые владели поместьями: Тяпина – Тяпинский, Острог – Острожский, Огинты – Огинский, Мир – Мирский, Достоева – Достоевский и т.д. По этой формуле в полном виде: был, например, «Станислав Ян Михайлович» - а стал «Станислав Ян Михайлович Пружанский».
В этой новой форме позиция бывшей фамилии «переходила» уже в позицию отчества. А поскольку такое происходило только с владельцами крупных имений, то было перенято в Московии как некий «атрибут к титулу князя или знатного боярина».
В самой Московии формы на «-ович» никогда не было и быть не могло, так как там коренным населением были не западные балты, а финны мордовской группы. Они учили славянский язык по церковным книгам, поэтому их «древнерусский» язык являлся фактически церковнославянским языком – это, как мы уже знаем, вымерший к началу славянизации Залесья киевскими князьями южнославянский солунский диалект IX-XI веков. Согласно нормам этого языка, который ныне эволюционировал в РФ в русский язык, отчество формировалось с формами «-ов» и «-ин». Например, в царском паспорте Сталина было написано: «Иосиф Виссарионов Джугашвили».
Именно по этой причине в царской России в чиновничьих росписях указывалось, что особы первых пяти классов должны писаться с отчеством на «-ич», лица шестых – восьмых классов – с отчеством на «-ов» и «-ин». То есть, форма на «-ович», совершенно чуждая для русского языка, воспринималась царизмом как АТРИБУТ ТИТУЛА.
Эта атрибутика строго соблюдалась. Московия переняла эту атрибутику у ВКЛ еще во времена Ивана Грозного – и никто там, конечно, не вдавался в детали о том, что у всех в ВКЛ фамилии на «-ович», а потому это не нечто «выдающееся» и «аристократическое». Существенно было только то, что в Московии ни у кого нет фамилий на «-ович» (а, повторяю, фамилию нашего печатника Яна Федоровича из Баранович переименовали во время его недолгой работы в Москве в «Ивана Федорова»). В эпоху Екатерины II царица любила даровать своим фаворитам и полководцам добавление к фамилии на «-ский» (-Таврический, -Дунайский), а это требовало и соблюдения «-ович» как атрибута высшего аристократизма. По этому поводу уже в сталинские времена, когда была реальна война с США, генералы шутили над Г.К. Жуковым: мол, в старину полководцам давали добавление к фамилии в честь места, где он одержал крупную победу, - сейчас начнется война с США, Жуков победит американцев в штате Колорадо – и станет называться Г.К. Жуков-Колорадский.
Большевики, придя к власти, нашли «несправедливым», что в царской России «вичились» только представители аристократии. Председатель ВЦИК Яков Свердлов предложил «вичить» всех граждан РСФСР. С созданием СССР это ввели во всех республиках.
Поэтому вывод такой: до большевистского переворота отчеств на «-ович» НИКОГДА НЕ СУЩЕСТВОВАЛО. В ВКЛ-Беларуси это были фамилии, а в Московии-России – атрибут аристократического титула. До 1930-х годов сельское население РСФСР (а это 80% населения республики) не имело привычки обращаться к соплеменникам с отчеством на «-ич», говорили «Иван Семенов» или «Иван Семенин», а не «Иван Семенович». Причем, исконная форма сохранилась в русском языке для женщин – «Ульяна Семеновна», то есть без «вичинья». Уже это показывает искусственность этой формы на «-ич» для русского языка. А вот в Переписях войска ВКЛ звучало иначе (как фамилия, а не отчество): «Анна Семеновича» (иногда добавлялось «вдова»), что еще раз доказывает, что никаких отчеств в ВКЛ не было, а были фамилии.
Не использовали в общении отчества на «-ич» и народы других республик СССР, когда говорили между собой на своем национальном языке. В том числе и беларусы. Никаких отчеств на «-ович» никогда не знали и не знают сегодня беларусы Белосточчины.
Одним словом – это изобретение СССР, введенное в 1920-1940-е годы. Поэтому если историк видит в древней летописи какое-нибудь «Станислав Михайлович Пружанский», то «Михайлович» - это не отчество, а часть фамилии, так как полностью ФИО этого человека звучало «Станислав Ян Михайлович Пружанский». Или вот конкретный пример: Анатоль Тарас в книге «Костел в нашей жизни» (Минск, 2010) создателя Красного Костела в Минске называет так, как он тогда и звался: «Эдвард Антон Леонард Войнилович», рожденный 12 октября 1847 года.
Только в царской России у высшей аристократии это стало как бы «отчеством» со времен Ивана Грозного – а на деле было ЧАСТЬЮ ТИТУЛА, так как тот же Иван Грозный то разрешал боярину «вичиться», то, разгневавшись, лишал его этого права.
Когда Свердлов стал водить это «право вичиться» для всех граждан РСФСР, то уперся в огромную проблему. Будучи частью аристократического титула, это «право» в Московии-России не распространялось на женщин, поэтому в русском языке просто не было формы для «вичинья» женщин. Такую форму пытались придумывать для паспортов народов Кавказа и Средней Азии – так как там и сама форма на «-ич» для мужчин была равно чуждой. Но вот заставить русских вместо «Ульяна Ивановна» говорить «Ульяна Ивановичья» - казалось трудным, да и, видимо, ненужным, поскольку такой формы не было у царской аристократии. Такая форма к тому же нарушала все нормы русского языка. Впрочем, Свердлов, будучи евреем, в этих нормах мало разбирался. Он вместо великодержавного «великоросс» ввел новое название «русский» - хотя в русском языке ни один этнос не имеет в качестве названия прилагательное, только существительные: грузин, армянин, немец, поляк и т.д.
Все эти нововведения (отчества всем на «-ич», название «русский», хотя «беларус», а не по этой логике «белорусский», и «грузин», а не «грузинский») делались когортой еврейских революционеров Троцкого-Ленина наспех, без всяких консультаций с учеными. Сегодня же мы эти большевистские реалии воспринимаем как якобы «исторические». Писатели, создатели фильмов и мультфильмов, сказок, даже многие историки награждают простой люд «Древней Руси» отчествами на «-ич», когда на самом деле форма на «-ович» была только в ВКЛ-Беларуси и в Пскове и Новгороде как ареале кривичей – западных балтов, и являлась у кривичей ФАМИЛИЕЙ, а не отчеством. В Московии у населения такой формы не было и в принципе быть не могло.
Авторы фильмов в жанре фэнтези, которые не имеют никакого отношения к настоящей истории (от снятых при Сталине фантастических фильмов «Александр Невский» и «Иван Грозный» - до таких же фантастических новоделов «Тарас Бульба» и «Александр. Невская битва»), - везде в слова героев вставляют выдуманное Свердловым самоназвание «русский». До Свердлова были нормальные языковые формы: «русин», а с XIX века историки царской России возвернули к жизни слово «русич». Форму явно нашего западнобалтского языка, которая была присуща периоду славянизации западных балтов; слово «москвич» в русском языке появилось тоже на рубеже XVIII-XIX веков, до этого в документах Москвы и ВКЛ использовалось «москвитин» или «москвитянин» (не путать с «московитами» - население уже страны Московии). Однако герои этих псевдоисторических фильмов себя этнически идентифицируют не как «русины», «русичи» или «великороссы» периода позднего царизма, а как «русские» товарища Свердлова.
В Руси житель имел свое самоназвание – русин. Как в Литве – литвин. Но везде у всех создателей фильмов вместо исторически правильного «воевать с русинами» - ноу-хау Свердлова «воевать с русскими», вместо «мы русины» - «мы русские».
И как обязательный спутник этого изобретения Свердлова (этническое название «русский») – идет бок о бок его второе изобретение: отчество на «-ович». Древние герои (причем, простолюдины) целого цикла советских фильмов-сказок имеют непременно отчество на «-ович». Какой-нибудь Иван-дурачок себя называет на вопрос представителей царской власти царя Гороха: Иван Васильевич я с такой-то фамилией. То есть, как ФИО из советского паспорта.
Когда на уровне даже детских сказок нам в головы с детства вбиваются представления о том, что реалии, выдуманные большевиками, якобы существовали в глубокой старине, - не удивительно, что эти ложные представления о нашей истории стали частью массового сознания. И овладели даже умами историков. Ибо они тоже были детьми в СССР.

* * *

Сама тема балтского субстрата беларусов – просто огромна, так как касается почти всех основ мировоззрения наших людей и всей нашей жизни: от сухих сугубо научных трактовок древних источников и исследований генофонда беларусов – до «эпопеи» о том, как в СССР идеологи КПСС душили сам концепт нашего балтского субстрата, постоянно выдвигавшийся нашими учеными, - ради сохранения московской басни про некую «древнерусскую народность». Сюда же следует отнести аспекты социологии, беларуского национального самосознания, проблемы становления Государственности суверенной Беларуси – и т.д.
Это имеет глобальный характер вопроса самосознания нашей нации и самой сути нашего Государства.