Культура Вялікалітвы

[gervasij]

«Авантюры жизни» неукротимой Саломеи

Регина Саломея Русецкая–Пильштын — окулист при гареме турецкого султана, гостья российского и австрийского императорских дворов и автор необычного литературного произведения. Как того требовала поэтика стиля барокко, автобиографический роман лекарши–самоучки имел длинное и витиеватое название: «Данное миру эхо занятий, путешествия и жизни моей авантюр на честь и хвалу Г(осподу) Богу, в Святой Троице Единому, и самой святой Матери Христа, господина моего, и всем святым». Рукопись оформлена в Стамбуле в 1760 году и осталась неоконченной — обрывается на странице 311. Следующие страницы пронумерованы, но пусты. Кроме последней... стихотворной, однако о ней речь еще зайдет.


Опус дочери обедневшего шляхтича, родившейся на Новогрудчине, можно рассматривать и оценивать двояко: и как традиционные мемуары, назидательный диариуш, адресованный детям и внукам, и как произведение нового типа, написанное уже для широкого читателя, как рукопись, предназначенную для издания. В специальном предисловии «Благожелательному читателю» недвусмысленно сказано о поставленной автором цели: «На честь и хвалу Господу Богу, в Святой Троице Единому, приносим в дар все плохое и хорошее, что я имела и натерпелась, стану иметь и буду, все это ради небесных заслуг преподношу, как также эту плохую книжечку, надумала я моей собственной рукой написать и за свой счет предоставить к печати, сам Господь Бог видит — не ради моей какой–либо корысти или похвальбы...» Заметим для себя: книгу предполагалось напечатать за свой счет. Выходит, это должно было быть первое издание подобного типа, если речь идет о белорусских землях. Ведь книги Скорины и его последователей оплачивались преимущественно меценатами.


К сожалению, мы не знаем, почему Саломее Пильштын, которой на момент написания книги было 42 года, не удалось осуществить свой замысел — издать ее ради поучения уже не только родных, но и широкого читателя. Ничего не знаем о ее дальнейшей судьбе. Рукопись со временем попала в Краков и там издана в 1957 году под сокращенным названием «Ход путешествий, авантюр моей жизни». А в 1993 году под названием «Авантуры майго жыцця» увидел свет белорусский перевод Миколы Хаустовича с моим обширным предисловием.


Итак, какая же она, Саломея Русецкая–Пильштын?


Смекалистость


Сведений о родословной и детстве «великой грешницы», как автор сама себя называет, приведено в книге очень мало. В одном месте она мимоходом сообщает, что является «бедной шляхтянкой». А в другом, в начале первого раздела, говорится следующее: «В молодые годы мои выдали меня мои родители (Евфимий Русецкий) замуж из Литвы (так тогда называли западную и центральную части Беларуси. — А.М.), из Новоградского воеводства, за лекаря Якуба Гальпира, с которым я в том же году поехала в Стамбул, где сразу же мы были приняты приличными людьми, ибо он был очень хорошим лекарем медицины, и Господь Бог нас благословил, и к нам повернулась фортуна». Правда, признание породило зависть других лекарей турецкой столицы....
http://pda.sb.by/post/118368/

[gervasij]

«Отец симфонизма»

Сто лет тому назад под снежной лавиной в Татрах погиб Мечислав Карлович


В западной части Беларуси, почти по соседству, находятся два местечка, сегодня официально деревни, с одинаковым названием — Вишнево — и одинаково богатым историческим прошлым. Первое из них — в Воложинском районе (а прежде — в Ошмянском уезде), второе — в Сморгонском (а прежде — в Свентянском).


Разные судьбы


Воложинское Вишнево известно тем, что здесь жил и похоронен один из белорусских первопечатников Сымон Будный, переводил на белорусский язык Святое Писание и другие литургические тексты настоятель местного костела Владислав Чернявский, родился нынешний президент Израиля Шимон Перес, наконец, здесь из болотной руды выплавляли железо во времена, когда местечко принадлежало канцлеру Великого Княжества Литовского Иоахиму Хрептовичу, и так далее. Второе же Вишнево, расположенное по дороге из Сморгони на Свирь, оставалось и остается будто в тени первого. Есть тому две причины. Одна из них — во время Первой мировой войны местечко сильно пострадало: была разрушена старинная усадьба, сгорел деревянный костел. Вторая же имеет историко–географическое объяснение. Как уже говорилось, так называемое сморгонское Вишнево прежде входило в Свентянский уезд. Свентяны — сегодняшний Швенченис, территория Литвы, и это смущало некоторых исследователей, не подозревавших, что в состав того же уезда входила значительная часть нынешних Мядельского, Островецкого, Поставского и Сморгонского районов.


И вот итог: даже в таком авторитетном издании, как «Беларуская Савецкая Энцыклапедыя», в статье о втором, сморгонском, Вишнево еще не было сказано, что это была усадьба знаменитого лингвиста Яна Карловича, что здесь родился его талантливейший сын, служил поверенным в делах Франтишек Богушевич и, конечно же, по–соседски бывал белорусский, польский и русский поэт и революционер Адам Гуринович. Одним словом, не было даже намека, что здесь в ХIХ столетии существовал значительный центр культурно–музыкальной жизни. Говоря же о Яне и Мечиславе Карловичах, та же энциклопедия указала на, выходит, третье, некое таинственное Вишнево, точнее, несуществующий «Вишнев Швенченского уезда», который, естественно, не привлек внимания белорусских исследователей.


Без ложной скромности признаюсь, что первой обстоятельной публикацией о Мечиславе Карловиче в белорусской печати стал мой очерк «Рапсодия Вишневского озера», напечатанный в 1978 году в журнале «Маладосць». Но и он долгое время оставался незамеченным.


Отец


Род Карловичей — из Минской губернии. Принадлежавшие ему имения были разбросаны по территориям нынешних Беларуси и Литвы. Ян Карлович (1836 — 1903) родился в Субортовичах бывшего Трокского уезда. Но у его знакомых не поворачивался язык назвать его поляком или литовцем. Один из литераторов Казимир Прушинский изобрел для него интересное определение: «типичный русин–литвин», что можно расшифровать: «белорус, живущий на территории бывшего Великого Княжества Литовского».
...Таким скромным и замкнутым Карлович был и в повседневной жизни в Варшаве, где в 1902 году организовал симфонический оркестр при Варшавском музыкальном обществе, а затем стал его главным дирижером. Одновременно начал продуманную, целенаправленную работу над собственными песенными, инструментальными и симфоническими произведениями. Готовясь к ней, он записывал, приезжая в Вишнево (насколько я смог установить, последнее письмо, отправленное отсюда, датируется 1903 годом), белорусские народные песни. Их мотивы зазвучали прежде всего в «Литовской рапсодии» (1906) и доводившем «публику и оркестр до редкого энтузиазма» симфоническом триптихе «Извечные песни» (1906), где традиции польской и западноевропейской музыки органически, по признанию исследователей, сочетаются с белорусскими фольклорными элементами. В письме к Адольфу Хыбинскому композитор комментировал это так: в «Литовской рапсодии» он стремился воплотить «всю тоску, печаль и порабощенность этого народа, песни которого в моем детстве звучали (т. е. в Свентянском уезде Виленской губернии). Удалось ли мне и насколько воплотить хотя бы частицу того, что висит, расплавленное, в каждом уголке этих мест, в формы симфонического произведения — об этом судить не могу».
А.Мальдзіс
http://pda.sb.by/post/81344/

[gervasij]

Письма из степи

Драматическая судьба уроженца Несвижа Адольфа Янушкевича


Культур, в которые свой вклад внес Адольф Янушкевич, было несколько: белорусская («литовская», как ее называли в ХIХ веке) и русская, польская и английская, украинская и казахская. Последнюю в то время тоже называли не своим, а «соседним» именем. Свои впечатления о путешествиях до Кокчетава и Акмолинска, вплоть до Памира, Янушкевич излагал в «Письмах из киргизских степей», ибо так тогда в России обычно называли пространства Средней Азии.


Колоритные описания повседневной жизни казахов, сведения о самобытной культуре черноволосых и чернооких жителей кочевых «киргизских» юрт (иногда их собиралось до тысячи) содержались в частных письмах на имя матери, сестер и братьев, проживавших в именьице Дягильно Койдановской волости (теперь это Дзержинский район на Минщине). Братья, связанные судьбой с Польшей, Германией и Францией, хотели сразу же опубликовать эти преинтереснейшие для европейцев наблюдения. Даже журнал назвали — издающуюся в Гродно на польском языке «Ундину друскеникских источников». Но автор категорически запротестовал: ни в коем случае, это погубит его, политического ссыльного, которому запрещено печатать любые статьи. Когда же знакомый польский поэт Густав Зелиньский захотел использовать его описания в своей поэме, Янушкевич разрешил. В стихотворной форме, не называя источника сведений, можно, но при одном твердом условии: о туземцах, «моих любимых киргизах», — только положительное!


Так и лежали письма в Дягильно и благодаря брату Януарию в копиях в Париже, где хранятся и поныне (мне посчастливилось их видеть). Наиболее яркие опубликованы на польском языке как вторая часть «Жизнеописания» Адольфа Янушкевича в Берлине только в 1875 году, уже после смерти автора. А в советское время их перевела на русский язык и опубликовала Фаина Стеклова в Алма–Ате. Казахский же перевод не так давно появился в Астане.


Первую же часть «Жизнеописания» перевоплотила по–белорусски жительница Дзержинска, прежнего Койданово, медик по образованию Ганна Судник–Матусэвич.....

Автор публикации: Адам МАЛЬДИС
Дата публикации: 28.01.2009
http://pda.sb.by/post/80172/

[gervasij]

Завещанное исполнено

В Минске упокоился прах Гая Пикардо


Кем он был? По происхождению — бретонцем. По гражданству — подданным Ее Величества королевы Великобритании. По профессии — юристом–международником, востребованным специалистом по семейному праву. По хобби — любителем славянской церковной музыки. По зову души и сердца — белорусом. Даже вторую фамилию, служащую одновременно и псевдонимом, придумал себе белорусскую — Пихура. Тем самым оплачивал свой «исторический долг»: его далекого предка, участника наполеоновского похода, спасла от обморожений белорусская крестьянка.


Гай де Пикардо (он не против был, когда друзья называли его и так, на аристократический манер) учился в престижных Оксфордском и Парижском университетах. Потом, работая адвокатом, все более увлекался церковной музыкой, отыскивал ее в рукописях, прислушивался к ней в храмах. Случилось так, что для завершенности картины ему не хватало белорусских песнопений. Знакомые посоветовали заполнить пробел, поехав в Финчли, северный пригород Лондона, где в «белорусской деревне» действовали белорусский храм и библиотека имени Скорины. Там он углубился в жировичские, супрасльские, могилевские и иные распевы и вскоре стал безошибочно выделять их в украинских, русских и польских рукописных и печатных сборниках. Полученные сведения легли в основу его журнальных статей, а позже и книги «Церковная музыка в Беларуси».


Одновременно появлялись исторические сочинения — о Яне из Литвы, возможном полочанине, основавшем первую типографию в Лондон–Сити, о белорусском поэте и фольклористе, основателе «свободной славянской типографии» во втором пригороде Лондона Тотнеме Александре Рыпинском. Помню, с каким восторгом Гай Пикардо показывал мне дом, где жил и работал этот уроженец Витебщины, мечтал создать здесь музей или хотя бы установить мемориальную доску.


А потом начались поездки в Могилев, на международный фестиваль «Магутны Божа». Пикардо стал постоянным и непререкаемым членом его жюри. Обеспечивал профессиональные и самодеятельные хоровые коллективы своими обработками церковных песнопений. Одновременно писал англоязычный путеводитель «Минск», издавал на английском языке газету о Беларуси. Переселился жить в Финчли, в маленькую комнатку при святыне.


Перед смертью Гай Пикардо написал завещание, где просил упокоить его прах у храма в Минске. Узнав об этом, петербургский музыковед и композитор профессор Игорь Мациевский, также приезжавший на фестиваль «Магутны Божа», написал ораторию, посвященную памяти двух самых активных членов жюри — Гая Пикардо и Виктора Ровдо. И вот благодаря стараниям председателя Национальной комиссии по делам ЮНЕСКО Республики Беларусь Владимира Счастного, председателя Белорусского фонда культуры Владимира Гилепа, настоятеля храма Святых Сымона и Алены Владислава Завальнюка, внучки Якуба Коласа Марии Мицкевич, руководителя Англо–белорусского общества Джима Дингли, при содействии посольства Беларуси в Великобритании воля покойного была исполнена. Траурную службу правил митрополит Тадеуш Кондрусевич, тепло говоривший о покойном. После службы присутствующие направились с зажженными свечами на улицу, где моросил мелкими слезами осенний дождь.


На мемориальной доске, закрывающей капсулу с прахом, написано: «Гай Пiкарда (Англiя). 20.07.1931 — 20.04.2007. Нястомны даследчык беларускай духоўнай музыкi. Сталы член журы Мiжнароднага фестывалю «Магутны Божа». Узнагароджаны медалём Францыска Скарыны. Пахаваны 15.11.2008 адпаведна яго запавету». Добавим: первому такому завещанию иностранного гражданина.


Существует договоренность, что следующий фестиваль «Магутны Божа» откроется ораторией Игоря Мациевского.



Фото Николая Новикова.

Автор публикации: Адам МАЛЬДИС
Дата публикации: 04.12.2008

[gervasij]

Яўхім Лялевель

Яўхім Лялевель (па-польску: Joachim Lelewel; 22 сакавіка 1786, Варшава — 29 траўня 1861, Парыж) — польскі гісторык, нумізмат, гэральдык, палітычны дзяяч, прафэсар Віленскага і Варшаўскага ўнівэрсытэтаў. Пасол на сойм 1830.


Продкі паходзілі з Аўстрыі — мелі прозьвішча von Loelhöffel. У 18 стагодзьдзі пераехалі ў Прусію, зьмяніўшы прозьвішча на Loelhöffel von Löwensprung.

У 1808 скончыў Віленскі ўнівэрсытэт. З 1815 па 1818 і з 1821 па 1824 працаваў на катэдры гісторыі. Аўтар шматлікіх навуковых прац па гісторыі ВКЛ і Польшчы. Ня маючы апірышча, заснаваў шматлікія дапаможныя дысцыпліны ў польскай гістарычнай навуцы.

Ягоныя курсы, не абавязковыя для студэнтаў, наведвала напачатку 100 слухачоў, а пасьля 400. Ян Чачот адзначаў, што ніколі ў гісторыі ўнівэрсытэту ніводны прафэсар ня меў гэтулькі слухачоў. Пасьля выкрыцьця філяматаў і філярэтаў пазбаўлены працы, як іх ідэйны натхняльнік.

Манумэнт Лялевелю ў Расо

Заснаваў у 1815 Tygodnik Wileński — навукова-літаратурны часопіс, на старонках якога дэбютаваў Адам Міцкевіч.

Вымушаны быў зьехаць у Варшаву, дзе завязаў сувязь з патрыятычным рухам. Чалец Адміністрацыйнай Рады начале Адама Чартарыйскага пад час паўстаньня 1830-31. Чалец Нацыянальнага Ўраду.

Штандар паўстанцаў

Лічыцца магчымым аўтарам выразу «За вольнасьць нашу і вашу», якая зьявілася на штандарах паўстанцаў.

Пасьля паразы паўстаньня 1830-1831 ўзначаліў польскую эміграцыю ў Парыжы. За апублікаваныя заклікі «Да рускіх бартоў» быў высланы ў 1833 з Парыжу. Зьехаў у Брусэль. Быў кіраўніком Маладой Польшчы, заснаванай ў швайцарскім Бэрне. Заснаваў і ўзначаліў у 1837 Аб'яднаньне Польскай Эміграцыі.

Быў знаёмы з Карлам Марксам і Фрыдрыхам Энгельсам.

Выдаў ў 1835 ў Парыжы на францускай мове трохтомную працу «Нумізматыка сярэднявечча» («Numismatique du moyen ăge»).
http://be-x-old.wikipedia.org/wiki/Яўхім_Лялевель

[gervasij]

Дилецкий, Николай Павлович
Дилецкий, Николай Павлович

(Дылецкий) — регент царского певческого хора в Москве конца XVII-го века, сочинитель 8-, 12- и 24-голосных концертов и знаменитейший в свое время теоретик церковного партесного пения. Родиной Дилецкого был Киев. В Вильне он учился "свободным наукам", причем его руководителем в контрапункте был "искуснейший творец" Замаревич. Помимо классических занятий, Дилецкий значительную часть своего времени посвящал прилежному изучению музыкальных произведений "искусных художников, тако церкви православные творцев пения, якоже и римские", а также чтению многих латинских книг, касавшихся музыки. Выписки, которые Дилецкий делал из читаемых книг, послужили ему впоследствии главным материалом для составленной им музыкальной грамматики, представляющей обширное сочинение в шести частях. Эта грамматика была написана Дилецким в Вильне, а издана в Смоленске в 1677 году под заглавием: "Грамматика пения мусикийского, или известные правилa в слове мусикийском, в них же обретаются шесть частей или разделений. Издадеся в Смоленску, в лето от Рождества Спасителя нашего и Бога 1677, Николаем Дилецким". В следующем 1678 году Дилецкий посетил Москву. Есть основания продполагать, что здесь он останавливался у изнестного певца и любителя пения Г. Д. Строгонова, который "своим желательным повелением указал" Дилецкому составить "грамматикию, яже о мусикии". В 1679 году Дилецкий сделал посвященный Строгонову перевод с польского на славянский язык своего же собственного сочинения по теории музыки под заглавием: "грамматикии мусикийской, составленная прежде Николаем Дилецким в Вильне, послежде же им же переведена на славенский диалект, в царствующем граде Москве, лета от создания мира 7187". Основательно изучив исследования диакона Коренева о музыке, Дилецкий дополнил их и в 1681 году закончил в рукописи, которую озаглавил следующим образом: "Во славу Св. Троицы славимого Бога, сия книга, Мусикия, написана первое с писем древних доброписцев, второе изысканием диакона Иоаникия, Трофимова сына, Коренева, что служил у Великого Государя на сенех, в соборе Стретения Господня, последи же совершися Николаем, Павловым сыном, Дилецким, лета 1681, мая в 30 день". Эта "Мусикия", оставшаяся ненапечатанной, представляет собою довольно полное и обстоятельное изложение теории музыки.

Проф. Д. Разумовский: Церковное пение в России. — А. Преображенский: Словарь русского церковного пения.

В. Г.

{Половцов}
http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/20482/Дилецкий

[gervasij]

Вельмі цікавая асоба..
[img]http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/thumb/9/99/Andrzej_Towiański.PNG/220px-Andrzej_Towiański.PNG[/img]

А́нджей Товя́ньский (польск. Andrzej Towiański; 1 января 1799, Вилькомирский уезд Виленской губернии — 13 мая 1878, по другим сведениям 1879, Цюрих) — польский религиозный философ-мистик, визионер, пророк, мессианист.
[править]
Биография

В 1815—1818 учился на отделении права в Виленском университете. Служил в суде. В 1828 пережил религиозное озарение и осознал свою историческую миссию. В 1832—1833 пытался проповедовать свои воззрения в Санкт-Петербурге. В 1834—1837 провёл в поездке по Европе. С 1838 занимался хозяйством в своём имении в Литве.

В 1840 прибыл в Париж, где основал мистическую секту Круг Божьего Дела (польск. Koło Sprawy Bożej; 1842), в которую вовлёк несколько десятков польских эмигрантов, в том числе таких выдающихся и влиятельных, как Адам Мицкевич, Юлиуш Словацкий, Северин Гощинский, также некоторых французов и итальянцев. Летом 1842 французские власти выслали его из страны по подозрению в шпионаже. Жил в Брюсселе, потом в Швейцарии.
[править]
Учение

Товянизм (товианство) представляет собой противоречивую и эклектичную смесь разнородных религиозных, мистических и историософских воззрений. Существенную роль в нём играют представления о «колоннах» бессмертных духов, действующих через людей, о миссиях отдельных народов и о посланцах Бога, через которых осуществляется Провидение. К таким посланцам Товяньский причислял Наполеона и себя.

По учению Товянского, Польша единственная католическая и вместе с тем единственная христианская страна. Она — Мессия, ибо послана в мир искупить грехи рода человеческого и, как мессия, распята. Как в Ветхом Завете были рассеяны евреи, народ избранный, так в новом рассеян избранный народ Нового Завета — поляки, за то, что не сумели отстоять Польшу, но настанет час — Польша воскреснет, поляки соберутся в ней, мир переродится.

В духе мессианизма Товянского Мицкевич написал свои религиозно-публицистическеи «Книги польского народа и польского пилигримства» (1832). Этот же круг идей Мицкевич развивал в газете «Польский пилигрим» („Pielgrzym Polski“, 1832—1833).

Товяньский, Мицкевич и другие стали героями исторического романа Дьёрдя Шпиро «Мессии» (2007, получил во Вроцлаве Центральноевропейскую литературную премию «Ангелус» как лучшая прозаическая книга 2010 года, см.: [1]) .
http://ru.wikipedia.org/wiki/Товяньский,_Анджей

[gervasij]

Юзэф Ігнацы Крашэўскі[а 1] (літаратурныя псэўданімы: Bogdan Bolesławita, Kaniowa, Dr Omega, Kleofas Fakund Pasternak, JIK, B.B. і іншыя; па-польску: Józef Ignacy Kraszewski; 28 ліпеня 1812, Варшава — 19 сакавіка 1887, Жэнэва) — польскі пісьменьнік, публіцыст, гісторык.
[img]http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/thumb/3/3d/Józef_Ignacy_Kraszewski.PNG/163px-Józef_Ignacy_Kraszewski.PNG[/img]
Юзэф Крашэўскі — аўтар найбольшай колькасьці выдадзеных кнігаў у гісторыі польскае літаратуры: літаратурная спадчына складае каля 600 тамоў раманаў і аповесьцяў, паэтычных і драматычных твораў, а таксама працаў па гісторыі, этнаграфіі, фальклярыстыцы, падарожных замалёвак, публіцыстычных і літаратурна-крытычных артыкулаў.Зьмест [схаваць]
1 Жыцьцяпіс
2 Галерэя
3 Творчасьць
4 Генэалёгія
5 Глядзіце таксама
6 Заўвагі
7 Крыніцы
8 Літаратура
9 Вонкавыя спасылкі

[рэдагаваць]
Жыцьцяпіс

Зь беларускага[1] шляхецкага роду Крашэўскіх гербу «Ястрабец», сын Яна (1788—1864), харунжага Пружанскага павету і Соф’я з Мальскіх (1791—1859). Быў найстарэйшым зь пяці дзяцей. Адзін зь ягоных братоў, Каэтан, таксама зрабіўся пісьменьнікам; другі, Люцыян — мастаком і фатографам.

Дзяцінства правёў ў родавым маёнтку Доўгае каля Пружаны[2]. Скончыў школу ў Бялай (1822—1826), Сьвіслацкую гімназію (1827—1829), Віленскі ўнівэрсытэт. Удзельнічаў у паўстаньні 1830—1831 рокаў, сядзеў у віленскай турме.

Пазьней перабраўся ў Доўгае. 10 чэрвеня 1838 року ажаніўся з Соф’яй Варанічоўнай і пераехаў на Валынь. Спачатку валодаў вёскай Амэльна (Луцкі павет), у 1840 року набыў вёску Гарадок каля Луцку. 10 рокаў рэдагаваў віленскі часопіс «Атэнэум» (1841—1851).

У 1848 року прадаў Гарадок і чарговы раз пераехаў у вёску Губін Луцкага павету. У 1853—1860 жыў у Жытоміры, дзе працаваў школьным куратарам, дырэктарам тэатру, дырэктарам шляхецкага клюбу, старшынём Таварыства дабрачыннасьці. З 1859 року рэдагаваў «Gazeta Warszawska».

З 1860 ў Варшаве, адкуль мусіў зьехаць у 1863 на загад уладаў. Пераехаў у Дрэздэн, вёў выведніцкую дзейнасьць на карысьць Францыі супраць Прусіі, за што быў арыштаваны ў 1883 року, адбыў паўтара рокі пазбаўленьня волі. Па вызваленьні зьехаў у Жэнэву (Швайцарыя), дзе памёр у 1887 року. Пахавалі славутага пісьменьніка ў Кракаве.
http://be-x-old.wikipedia.org/wiki/Юзэф_Ігнацы_Крашэўскі

[gervasij]

Прокопович Н. С.


“Белорусский Версаль”

Из книги "Свидетели седой древности"
Наиболее значительным и известным памятником архитектуры не только на Пружанщине, но и в Беларуси является Ружанский дворцово-парковый комплекс.

Герб рода Сапег


Род Сапег занимал особое место в истории Беларуси. Их деятельность была очень плодотворной в области политики, дипломатии, культуры, науки. По своему происхождению они имели связи с великокняжеской династией Гедыминовичей.

Лев Сапега (1557 – 1633) был наиболее яркой фигурой этого рода. Свою политическую карьеру он начал в 1581 г. с должности писаря. Затем он занимал государственные должности подканцлера литовского, канцлера ВКЛ, воеводы виленского, гетмана, старосты слонимского, берестейского [брестского, - переводчик] и могилёвского, маршалка ВКЛ. Он был одним из составителей текста Главного Литовского Трибунала (1581) – главной судебной инстанции ВКЛ и ІІІ Статута ВКЛ (1588). Всю жизнь Лев Сапега был горячим патриотом своей державы и боролся за обретение ею независимости. Называл себя “литвином”.

Л.И.Сапега. Портрет 17 в.


Л. Сапега был женат дважды. Первый раз на Дороте, которая умерла в 1591 г., оставив 2-годовалого сына Яна. В 1599 г. канцлер вступил в брак второй раз с 16-летней Гальшкой (Лизаветой) Радзивил. Она стала матерью Ганны (1603 – 1627), Крыштофа Миколая (1607 – 1631) Казимира Леона (1609 – 1656) и Миколая, умершего маленьким.

О времени строительства дворца при Льве Сапеге свидетельствуют только косвенные данные, имя архитектора неизвестно. Скорее всего дворец строили не месте старого замка Тышкевичей, который был тут прежде. Самые первые из ружанских записей относят к 1602 г. В них говорилось о строительных работах без указания конкретного места. Возможно, в то время велись земляные работы по созданию искусственного озера, каналов, сада и парка. Из записей 1605 г. приблизительно можно представить структуру имения Сапег. На дворе владельцев где-то в это время возвели три дома – дома Большой, Средний и Малый, дом Гостинный, кухню и ряд хозяйственных строений. Очевидно, дома строились из кирпича, так как есть сведения о ремонте двух кирпичных заводиков. В расходных книгах 1611 г. упоминаются также “каналы в саду”.

Центральный корпус дворца


Ружаны при Л. Сапеге стали своеобразным центром политической жизни ВКЛ. Вероятно здесь решались многие государственные дела, которые имели отношение не только к ВКЛ, но и к другим странам. В замке готовился польско-литвинский поход на Москву в 1603 – 1604 г. и будущий российский самозванец Лжедмитрий І (беглый монах Григорий Отрепьев).......
працяг..
http://ruzhany.narod.ru/sources/002a.html

[gervasij]

Кафедра гісторыі беларускае літаратуры Белдзяржуніверсітэта
Тэксты XIX стагоддзя

Аляксандр Рыпінскі
Беларусь

Ігнацы Яцкоўскі.
Аповесць з майго часу, альбо Літоўскія прыгоды

Адам Міцкевіч Архіў

Ян Баршчэўскі Архіў

Ігнат Ходзька. Успаміны квестара Архіў

Паэма "Два д'яблы" Архіў

Паэма "Тарас на Парнасе" Архіў

В.Дунін-Марцінкевіч. "Пінская шляхта" Архіў

Паўлюк Багрым

Энеіда навыварат

Ян Чачот. Творы часоў ссылкі і апошніх гадоў жыцця

Марцін Асорыя. Нешта тут сабакам смярдзіць Архіў

Ян Ходзька. Вызваленая Літва Архіў

Ігнат Храпавіцкі. Дзвіна Архіў

Ігнат Храпавіцкі. Погляд на паэзію беларускага люду Архіў

Генрык Равускі. Успаміны Сапліцы Архіў

Плацыд Янкоўскі. Апавяданні Архіў

http://khblit.narod.ru/arhiu/lib/XIXcent.htm

[gervasij]

Ігнат Яўстахавіч Храпавіцкі
Неправераная

Ігнат Яўстахавіч ХРАПАВІЦКІ (31 ліпеня 1817, маёнт. Каханавічы, цяпер Верхнядзвінскі раён — 25 снежня 1893, маёнт. Каханавічы), паэт, фалькларыст, грамадскі дзеяч.

Сам будучы гаспадаром маёнтка, ведаў цяжкае становішча сялян і быў перакананым антыпрыгоннікам. У 1850 разам з С. Убры і Ю. Шчытам распрацаваў праект скасавання паншчыны і правёў яго на з'ездзе дваран Віцебскай губерні, але адміністрацыя знайшла зачэпку, каб праект не набыў сілу закону. Пасля доўгі час не прымаў удзел у грамадскім жыцці. Служыў наглядчыкам ссыпных магазінаў Дрысенскага пав., быў абраны маршалкам дваранства Дрысенскага пав. Правадзейны член Віцебскага губернскага апякунства дзіцячых прытулкаў, членам статыстычнага камітэта, узначальваў Віцебскае таварыства сельскіх гаспадароў. Калі ў 1861 выйшаў указ аб скасаванні прыгону і пачалася вялікая сялянская рэформа, І. Храпавіцкі ўзяўся за яе правядзенне, за што ён быў узнагароджаны срэбным медалём на Аляксееўскай стужцы і бронзавым медалём «За труды по освобождению крестьян». У 1871 удзельнічаў у з'ездзе сельскіх гаспадароў у Смаленску. У ліст. 1880 абраны маршалкам дваран Віцебскай губерніі, якім быў да 1817.

Пісаў на польскай мове. У 1840-я з 1-га нумару супрацоўнічаў з альманахам "Rubon". Аўтар працы "Погляд на паэзію беларускага народа" з дадаткам назіранняў над асаблівасцямі беларускай мовы на матэрыяле гаворкі Віцебшчыны ("Rubon", 1845, т. 5) — першай гісторыка-параўнальнай характарыстыкі беларускай фальклорнай спадчыны. Аўтар вершаў, у т.л. "Дзвіна", шэрагу рамантычных вершаў. Аўтар перакладаў на польскую мову беларускіх народных песень ("Rubon", 1843, т. 3), некаторых гістарычных дакументаў. Рыхтаваў да выдання працу "Поўны беларускі песнязбор", распрацаваў для яго класіфікацыю, назапашваў тэксты.

http://be.wikipedia.org/wiki/Ігнат_Яўстахавіч_Храпавіцкі

[gervasij]

Думаў сканаваць..але знайшоў:

Мікалай Нікалаеў. Гісторыя беларускай кнігі. Т.1. Кніжная культура Вялікага Княства Літоўскага

https://docs.google.com/viewer?pid=expl ... QzNTMyODVk

[gervasij]

Валерый Касмылёў
Двубой
Да гісторыі дуэляў у Беларусі

///
Доўжыць прыклады можна яшчэ доўга, бо пісалі аб двубоях вельмі шмат і надзвычай красамоўна. Сярод іх і наш зямляк, ураджэнец Уздзеншчыны Фадзей Булгарын. Так, ён узгадвае цікавы эпізод з жыцця свайго бацькі. Аднойчы той ехаў з Глуска ў Менск. На шляху яму сустрэлася карчма, якая належала памешчыку Пузыну. Карчма ўтрымлівалася вельмі дрэнна - брудна, аніякіх выгод для падарожнікаў. Булгарын спытаў у жыда-арандатара: «Колькі каштуе карчма?» і ў адказ пачуў: «1500 злотых». Адлічыўшы гэтую суму арандатару, ён загадаў карчму спаліць, а сам размясціўся біваком пад адкрытым небам. Перапужаны і збянтэжаны арандатар паведаміў аб здарэнні гаспадару, які накіраваў да Булгарына пасланца з лістом з пагрозай судовага праследавання. Раззлаваны Булгарын паімчаўся са сваімі людзьмі ў маёнтак да Пузыны, уварваўся ў дом, запатрабаваў гаспадара. Калі той выйшаў, ён паклаў перад ім два пісталеты і прапанаваў неадкладна страляцца, каб ачысціцца ад пагарды; калі гаспадар не дасць згоды, то ён будзе забіты, як мядзведзь. Перапужаны Пузына і яго родзічы малілі аб літасці. Пасля працяглых угавораў Булгарын злітаваўся, але на пэўных умовах: Пузына адбудуе новую карчму, будзе назіраць, каб утрымлівалася яна ў належным парадку, і адмовіцца ад усіх прэтэнзій да Булгарына.
\\\


http://www.knihi.com/Valeryj_Kasmylou/Dvuboj.html

[gervasij]

Генадзь Прыбытка
Міласцю прыроднаю майстры. Беларускія слабоды ў Маскве

Беларуская гісторыя... Неацэнны скарб, што пакінулі нам нашыя продкі... Колькі ў Беларусі мясцінаў, што нагадваюць чуйнаму сэрцу пра надзеі, удзельнікамі якіх былі нашыя дзяды і прадзеды! Але і за межамі нашае Айчыны вельмі многа такіх мясцінаў. Шмат іх і ў Маскве. Запрашаю Вас, шаноўны чытач, акунуцца ў сівую плынь стагоддзяў ды прайсціся па мясцінах «Беларускае Масквы», якія здавён самі маскавіты называлі «Літоўскімі». (У наш час ужо няма патрэбы даводзіць, што гістарычная Літва асацыявалася ў свядомасці тагачасоўцаў з Беларуссю ды зусім не адпавядала сучаснай Летуве.)\\\

http://www.knihi.com/Hienadz_Prybytka/M ... skvie.html

[gervasij]

Начало каллиграфической иллюминации Библии в Белоруссии
Первый восточнославянский список Библии — Геннадиевский, — списанный в Новгороде Великом в 1499 г., был исполнен весьма скромно. Для письма был использован полууставной почерк, оживляемый лишь одной заставкой и небольшими киноварными инициалами.
Вершиной искусства кириллической книги начала XVI века стал богато оформленный свод Библейских книг, который был создан в Белоруссии в 1502—1507 годах. Причиной тому — великолепная каллиграфия переписчика, а также присутствие в книге миниатюры редкого сюжета с персонификацией Софии — премудрости Божией. Рукопись книгописца Матвея Иоанновича (Матвея Десятого), называемая «Десятоглав», сейчас хранится в библиотеке Академии наук на Васильевском острове в Санкт-Петербурге.
Книга, которой нынче исполнился 501 год, имеет необычную судьбу. Начало истории и биография создателя списка первой белорусской Библии хорошо известны (чрезвычайная редкость для такой древности) — это благодаря сохранившемуся последнему листу с большой припиской книгописца. Приписка даже имеет своё заглавие: «О написавшем книги сия».
Переписчик сообщает, что он выходец из города Торопца, а был он десятым сыном в семье (оттого и назван Матвей Десятый). Матвей с гордостью пишет, что один из его братьев — игумен Предтеченского монастыря в Полоцке Евфимий. Сохранившееся Полоцкое Евангелие XIV в. из монастыря Иоанна Предтечи имеет вкладную запись, датированную 1507 г.: «А при том месте были добрые люди игоумнъ святого Ивана Еоуфимеи Торопка с братиею...». Прозвище предтеченского игумена «Торопка», что значит «из Торопца», является подтверждением приписки Матвея Десятого. Можно предположить, что через брата, полоцкого предтеченского игумена, Матвей Десятый был знаком и с уроженцем Полоцка Франциском Скориной; оба переводчика библейских книг были людьми одного круга.
«Десятоглав» Матвея Иоанновича переписан на 545 листах большого (30,7x19,5 см) формата, он включает большинство книг Ветхого и весь Новый Завет. Присутствие здесь же неканонической книги «Менандр» не является чем-либо необычным для славянского средневековья: «Менандр» часто списывали вместе со сборником «Пчела» и с книгами Библии — Премудростью и Притчами Соломона, Иисусом Сираховым.
На каждой странице 35 строк текста вписаны так, что остаются широкие поля. Поля заняты многочисленными пометами, которые сделал сам писец и владельцы рукописи в позднейшее время. Сам писец на полях отмечает номера глав и зачал, показания параллельных чтений, вставляет слова, которые пропущены при переписке, помещает значки тайнописи, рисунки руки с вытянутым указательным пальцем, что в славянской традиции значило «обрати внимание!». В небольшом «Вступлении» Матвей сообщает, что библейские книги, подобно пчелиному соту, «изложены от всех во едину».
Каллиграфия «Десятоглава» впечатляет изящностью, оформление книги богато и разнообразно. Почерк Матвея не остается неизменным на протяжении всей работы. Иногда он мельче, иногда больше и грубее (размеры букв 2–3 мм). В некоторой степени это зависело от качества чернил и заточки гусиных (лебединых) перьев. Красивый почерк в сочетании с широкими полями, равномерное чередование коричневых и красных чернил производят большое эстетическое впечатление. В Новом Завете, кроме этого, текст написан золотом и синей краской. При этом золото употребляется для цитат из Ветхого Завета и для выделений слов и наук Иисуса Христа, синей краской написаны ремарки, которые вводят прямую речь. Поэтому, если страницы Старого Завета захватывают утончённостью и гармоничностью украшений, страницы Нового Завета впечатляют роскошью и фантазией декоративного мастерства писца. Каллиграфическое искусство Матвея Десятого проявилось и в том, что он написанную строку использует как орнамент — например, в петлях и завитках букв фразы «Величит душа моя Господа и возрадовася Дух мой о Бозе Спасе моем» спрятаны буквы имени «Матвей Десятый».
Часть декора рукописи составляют написанные вязью многочисленные заголовки, как и заголовок Евангелия от Луки, вписанный красным цветом по-гречески. Интересная особенность в оформлении книги «Плач Иеремии». В её еврейском оригинале первые четыре главы разбиты на 22 раздела по числу букв еврейского алфавита, и каждая из букв стоит в заглавии своей части. Этот порядок был сохранён Матвеем Десятым. Во всех пяти главах на поле чернилами нарисованы еврейские буквы с их названиями кириллицей. Некириллические греческие и еврейские буквы, кроме смысловой, несут ещё и дополнительную, эстетическую нагрузку. И при исполнении заголовков писец меняет цвет чернил: иногда они просто красные, либо золотые, либо синие, иногда эти цвета сочетаются. Замечательным украшением служат более 250 больших инициалов, выписанных красками с золотом. Перед началом больших разделов текста помещены 20 цветных виньеток с цветочными и листовыми орнаментами.
В начале книги «Псалтирь» находится трёхчастная миниатюра, сюжет которой восходит к апокрифическому преданию «Како написася царем Давидом Псалтирь». Верхняя часть показывает помазание Давида и писание — под диктовку Софии, премудрости Божией — Псалтири, две другие — исполнение Псалтири: на средней царь Давид поёт первый псалом, вокруг него музыканты, слева ликоучитель Идифум учит юношей танцевать; на нижней — также обучение танцам ликоучителя Асафа и группа людей, которые поют псалом. Фигуры ликоучителей в обоих случаях вынесены за рамку миниатюры, на левое поле листа.
Идея составить в Великом Княжестве Литовском свой, литовско-белорусский, не хуже, чем в соседнем Новгороде, список Библии осуществлялась с помощью первых чиновников Великокняжеского двора. Иметь в государстве полный перевод Библии было престижно для православной Литвы. Для великого князя литовского Александра Ягеллона такая книга была бы важным аргументом в политической борьбе со своим тестем, великим князем московским Иваном III, который владел на то время единственным новгородским Геннадиевским списком.
Матвей сообщает в приписке, что работа была начата «в граде, нарицаемом Вильни, при великом князе Александре, бывшем королем Польским, великим князем Литовским, Руским, Жомоитским, а митрополите киевском и Всеа Руси Ионе, а воеводе Виленском Миколае Радивиловичи...», а закончена «в монастыри Пречистыя Благовещения, нарицаемом Супрасль в державе благовернаго христолюбивого вельможи Александра Ходкевича». Тем временем в 1506 году неожиданно, в возрасте 46 лет, умиpaeт король и великий князь Александр Ягеллон (ходили упорные слухи о том, что его отравили). На посад вступил Жигимонт I, который был далёк от того, чтобы поддерживать начинания своих православных подданных.
После смерти короля Матвей Десятый, пользуясь опекунством Александра Ходкевича, переехал из столицы в Супрасльский монастырь, чтобы закончить книгу. В приписке просматривается осознание важности выполненной работы: традиционное проклятие тому, кто «отдалил» вклад от церкви, и обещание рассудиться на страшном суде имеют одну очень любопытную оговорку — Матвей позволяет «отдалить» книгу, если это понадобится «для великой церковной потребы». Возможно, в это же время Матвей Иванович обучал сына Ходкевича — Григория Александровича, будущего создателя Заблудовской типографии и покровителя печатника Ивана Фёдорова. В своей пространной приписке Матвей сообщает, что списал книгу, не уточняя того, кто выполнил миниатюру, инициалы, заставки. Вполне вероятно, что это сделали мастера виленского митрополичьего скриптория.
Прошли столетия. Шикарный кодекс, переписанный Матвеем Десятым, оставался в далёком Супрасльском монастыре, затерянном в лесах Блудовской пущи, а в монастырском Памяннике оставалось имя «шляхетного Матвея Иоанновича» (из этого видно, что монахом он не стал). В середине XIX века рукопись Матвея Десятого вывез из монастыря преподаватель Жировицкой семинарии Павел Доброхотов, а в 1911 году книга перешла в библиотеку Петербургской академии наук.
Уже много лет научная общественность обсуждает вопрос о факсимильном издании «Десятоглава» — оно не только снабдило бы уникальным первоисточником историка искусства и исследователя славянской библиистики, но и украсило бы любое библиофильское собрание прекрасным — королевским — кодексом эпохи Ренессанса.

Николай Викторович Николаев,
заведующий Отделом редких книг
Российской национальной библиотеки
http://www.google.by/imgres?imgurl=http ... sgabsPjhBQ